Славянская и балтийская группа языков. Балто-славянские языки. Необъснимость имен собственных с современных позиций
Балтийские языки - группа индоевропейских языков. В 1985 году носителями языков Балтийской языковой группы являлись приблизительно 4850 тыс. человек. Балтийские языки полнее сохраняют древнюю индоевропейскую языковую систему, чем другие современные группы индоевропейской семьи языков. Существует точка зрения, согласно которой Балтийские языки представляют собой остаток древней индоевропейской речи, сохранившейся после выделения из этой семьи других индоевропейских языков. Внутри группы древних индоевропейских диалектов Балтийские языки тяготеют к ее восточной части (индоиранские, славянские и др. языки), языкам «сатем» (тем, в которых индоевропейские заднеязычные представлены в виде сибилянтов). Вместе с тем Балтийские языки участвуют в ряде инноваций, характерных для так называемых центрально-европейских языков. Поэтому целесообразно говорить о промежуточном (переходном) статусе Балтийских зыков в континууме древних индоевропейских диалектов (показательно, что Балтийские языки являются как раз той зоной, в которой «сатемизация» осуществилась с наименьшей полнотой среди др. языков группы «сатем»). Особенно близки Балтийские языки к славянским языкам. Исключительная близость этих двух языковых групп (в ряде случаев можно говорить о диахроническом подобии или даже тождестве) объясняется по-разному: принадлежностью к одной группе индоевропейских диалектов, находившихся в близком соседстве и переживших ряд общих процессов, продолжавших еще тенденции индоевропейского развития; относительно поздним территориальным сближением носителей Балтийских языков и славянских языков, обусловившим конвергенцию соответствующих языков, в результате которой выработались многие общие элементы; наличием общего балто-славянского языка, предка Балтийских и славянских языков (наиболее распространенная точка зрения); наконец, исконным вхождением славянских языков в группу Балтийских языков, из которых они выделились относительно поздно (на южной периферии балтийского ареала), с этой точки зрения Балтийские языки выступают как предок славянских языков, сосуществующий во времени и пространстве со своим потомком. Тесные генетические связи объединяют Балтийские языки с древними индоевропейскими языками Балкан (иллирийским, фракийским и др.).
Ареал распространения современных Балтийских языков ограничивается восточной Прибалтикой (Литва, Латвия, северо-восточная часть Польши - Сувалкия, частично Белоруссия). В более раннее время Балтийские языки были распространены и в южной Прибалтике (в ее восточной части, на территории Восточной Пруссии), где до начала 18 века сохранялись остатки прусского языка, а восточнее, видимо, и ятвяжского. Судя по данным топонимии (особенно гидронимии), балтизмам в славянских языках, археологическим и собственно историческим данным, в 1-ом тыс. - нач. 2-го тыс. н. э. Балтийские языки были распространены на обширной территории к югу и Юго-востоку от Прибалтики - в Верхнем Поднепровье и вплоть до правых притоков верх. Волги, Верхнего и Среднего Поочья (включая западную часть бассейна реки Москва и территорию современного г. Москва), р. Сейм на юго-востоке и р. Припять на юге (хотя бесспорные балтизмы отмечены и к югу от нее). Можно говорить о балтийском элементе и к западу от Вислы - в Поморье и Мекленбурге, хотя происхождение этих балтизмов не всегда ясно. Ряд топономастических изоглосс объединяет балтийский ареал с Паннонией, Балканами и Адриатическим побережьем. Особенности ареала распространения Балтийских языков в древности объясняют следы языковых контактов балтов с финно-уграми, иранцами, фракийцами, иллирийцами, германцами и т. д.
Современные Балтийские языки представлены литовским языком и латышским языком (иногда особо выделяют и латгальский язык, который по некоторым источникам является лишь диалектом латышского языка). К числу вымерших Балтийских языков относятся: прусский (Вост. Пруссия), носители которого утратили свой язык и перешли на немецкий; ятвяжский (северо-восток Польши, Южная Литва, смежные районы Белоруссии - Гродненщина - и др.; остатки его существовали, видимо, до 18 века), некоторые следы которого сохранились в речи литовцев, поляков и белорусов названного ареала; куршский (на побережье Балтийского моря в пределах современной Литвы и Латвии), исчезнувший к сер. 17 века и оставивший следы в соответствующих говорах латышского, а также литовского и ливского языков; селонский (или селийский), на котором говорили в части Восточной Латвии и на Северо-востоке Литвы, о чем можно судить по документам 13-15 вв.; галиндский (или голядский, на юге Пруссии и, видимо, в Подмосковье, на р. Протва), о котором можно судить только по небольшому количеству топонимического материала, локализуемого в Галиндии (по документам 14 в.) и, вероятно, в бассейне Протвы (иногда считается, что это просто диалект прусского языка). Остается неизвестным название языка или языков балтийского населения на восточно-славянских территориях. Несомненно, однако, что языки ятвягов и галиндов (голяди) были близки прусскому и, возможно, являлись его диалектами. Они должны быть отнесены вместе с прусским языком к числу западно-балтийских зыков в отличие от литовского и латышского (как восточно-балтийских). Возможно, правильнее говорить о языках внешнего пояса балтийского ареала (прусский на крайнем западе, галиндский на ятвяжский на крайнем юге и, возможно, на востоке), противопоставленных относительно компактному ядру «внутренней» зоны (литовский и латышский), где существенны «кроссязыковые» линии связей (напр., нижнелитов. И нижнелатш., соответственно верхнелитов. и верхнелатыш. диалектов). Балтийские языки внешнего пояса ранее подверглись славизации, целиком вошли в состав субстрата в польском и восточно-славянских языках, полностью растворившись в них. Характерно то обстоятельство, что именно эти Балтийские языки и соответствующие племена раньше всего стали известны античным писателям. Общее название индоевропейских языков Прибалтики как балтийских было введено в 1845 году Г. Ф. Нессельманом.
Фонологическая структура языка определяется рядом общих черт, реализующихся примерно на одном и том же составе фонем (число фонем в литовском несколько больше, чем в латышском). Система фонем в литовском и латышском (и, видимо, прусском) описывается общим набором дифференциальных признаков. Существенны противопоставления палатальных и непалатальных (типа k" : k, g" : g, n": n; в литовском языке объем этого противопоставления намного больше, чем в латышском), простых согласных и аффрикат (c,c,), напряженных и ненапряженных (e: ,i: ie, u: o); фонемы f, x (также c и dz в литовском и dz в латышском) периферийны и встречаются, как правило, в заимствованиях. Важно сходство в организации просодич. уровня Балтийских языков, при тои, что ударение в литовском языке свободное, а в латышском стабилизировано на начальном слоге (финноязычное влияние). Гласные фонемы различаются по долготе - краткости (ср. латыш. virs “над” - virs “муж” или литов. butas “квартира” - butas “бывший”). Интонационные противопоставления характерны и для литовского, и для латышского, хотя реализуются они в конкретных условиях различно. Правила дистрибуции фонем в Балтийских языках относительно едины, особенно для начала слова (где допускается скопление не более трех согласных, ср. str-, spr-, spl-, skl-…); дистрибуция согласных в конце слова несколько сложнее из-за утраты конечных гласных в ряде морфологических форм. Слог может быть как открытым, так и закрытым; вокалический центр слога может состоять из любой гласной фонемы и дифтонгов (ai, au, ei, ie, ui).
Для морфонологии глагола характерно количественное и качественное чередование гласных, имени - передвижения акцента, смена интонаций и т. п. Максимальный (морфологич.) состав слова описывается моделью вида: отрицание + префикс + … + корень + … + суффикс + … + флексия, где префикс, корень и суффикс могут появляться больше, чем один раз (иногда можно говорить и о сложной флексии, например, в местоименных прилагательных, ср. латыш. balt-aj-ai). Наиболее типичные ситуации «удвоения»: видовой префикс ра + “лексический” префикс; корень + корень в двусложных словах, суффикс + суффикс (чаще всего в след. порядке: суффикс объективной оценки + суффикс субъективной оценки). Балтийские языки обладают исключительным богатством суффиксального инвентаря (особенно для передачи уменьшительности - увеличительности, ласкательности - уничижительности).
Для морфологической структуры имени в Балтийских языках характерны категории рода (мужского и женского со следами среднего, особенно в одном из известных диалектов прусского языка), числа (единственного - множественного; известны примеры двойственного числа), падежа (номинатив, генитив, датив, аккузатив, инструменталис, локатив, всем им противопоставлена особая звательная форма; влияние финноязычного субстрата объясняет существование в литовских диалектах форм аллатива, иллатива, адессива), сложенности/несложенности (прежде всего в прилагательных - полные и краткие формы, но иногда и в др. классах слов), градуальности (3 степени сравненияв прилагательных). В склонении существительных различаются 5 типов основ - условно на -o-, -a-, -i-, -u- и на согласный. Наряду с именным типом склонения выступает и местоименный тип, играющий особую роль в склонении прилагательных. Для глагола помимо категории числа существенны: лицо(1-е, 2-е, 3-е), время (настоящее, прошедшее, будущее), наклонение (изъявительное, условное, желательное, повелительное; в латыш. яз. развились долженствовательное и пересказывательное наклонения, очевидно, под влиянием финноязычн. субстрата), залог (действительный, возвратный, страдательный). Различия по виду (включая все оттенки протекания действия - начинательность, терминативность, итеративность и т. п.) и по каузативности/ некаузативности целесообразнее рассматривать как факты словообразования. Парадигма глагола отличается простым устройством, чему способствует нейтрализация противопоставления по числам в формах 3-го лица (в некоторых диалектах, напр. в тамском, нейтрализовано и противопоставление по лицам), которые могут иногда выражаться нулевой флексией, и особенно наличие единой (в принципе) схемы флексий, описывающей личные формы глагола в изъявит. наклонении. Разные сочетания личных форм вспомогательного глагола с причастными порождают многообразные сложные типы времен и наклонений.
Синтаксические связи между элементами предложения в Балтийских языках выражаются формами словоизменения, несамостоятельными словами и примыканием. Ядро предложения - имя в номинативе + глагол в личной форме. Каждый их этих двух членов может отсутствовать (например, при отсутствии глагола возникают именные фразы) или развертываться (так, группа имени может развертываться в прилагательное + существительное, или существительное + существительное, или предлог + существительное или местоимение и т. д.; группа глагола развертывается в глагол + наречие, личный глагол + личный глагол и т. п.). Эти правила развертывания могут применяться больше чем один раз. Реализация их связана, в частности, и с порядком слов во фразе. Так, обычно группа глагола следует за группой имени в номинативе; в группе личного глагола-несвязки группа имени не в номинативе следует за личным глаголом-несвязкой; в группе имени все падежные формы следуют за именем в генитиве, если они связаны с ним (это правило обладает высокой степенью вероятности и существенно в связи с тем, что генитив в Балтийских языках способен выражать самые различные синтаксические отношения - практически почти все, кроме тех, которые свойственны номинативу; отсюда - исключительная роль генитива в синтаксических трансформациях).
Подавляющее большинство семантических сфер в литовском и латышском языках (также и в прусском) обеспечивается исконной лексикой индоевропейского происхождения. Это позволяет в целом ряде случаев говорить о практически едином словаре Балтийских языков. Особенно полное соответствие наблюдается в составе словообразовательных элементов, служебных слов, местоименных элементов, главных семантических сфер (числительные, имена родства, части тела, названия растений, животных, элементов пейзажа, небесных тел, элементарных действий и т. п.). Различия в этой области относятся, скорее, к числу исключений (ср. литов. sunus “сын”, прус. souns, но латыш. dels или литов. dukte “дочь”, прус. duckti, но латыш. meita или литов. duona “хлеб""; латыш. maize, прус. geits или литов. akmuo “камень"", латыш. akmens, но прус. stabis и т. п.). Очень велика лексическая общность Балтийских языков со славянскими. Она объясняется как общим происхождением и архаичностью обеих языковых групп, так и значительным пластом славянских заимствований в Балтийских языках (термины социально-экономического и религиозного характера, бытовая и профессиональная лексика и т.п.). Немалое число германизмов проникло в литовский и особенно в латышский языки (в последнем, чаще по говорам, значителен и слой займствований из финно-угорских языков). Многие лексические интернационализмы не только непосредственно из языка-источника, но и через русский, польский или немецкий языки.
Литовский язык
Литовский язык - один из балтийских языков. Выделяются 2 основных диалектов - жемайтский и аукштайтский. Литовский язык лучше других живых индоевропейских языков сохранил древние черты в фонетике и морфологии. Отличается от близкородственного латышского языка большей архаичностью (в целом) и некоторыми инновациями. В литовском языке сохранились древние k", g", соответствующие латышским аффрикатам (akys ""глаз"", gerti ""пить"", ср. латыш. acis, dzert), начальные pj, bj (piauti “жать”, ср. латыш. plaut), тавтосиллабические an, en, in, un. С последней особенностью связано сохранение носового инфикса в спряжении Литовского языка, утраченного в латышском.
Литовский язык - флективный (фузионный) язык с элементами агглютинации и аналитизма. Существительные делятся на два согласовательных класса (средний род утрачен). Три родовые формы сохраняются у некоторых местоимений, а также у прилагательных и причастий. Категория числа формируется противопоставлением двух рядов форм - ед. и мн. числа (в некоторых диалектах сохраняется двойственное число). В падежную парадигму входят 6 падежей и особая звательная форма. Категория определенности/неопределенности находит морфологической выражение у прилагательных (и причастий), различающих простую (нечленную, неместоименную) и сложную (членную, местоименную) формы.
Глагол характеризуется богатством различных причастных образований, имеющих широкое синтаксическое употребление. Специфические глагольные категории - время, залог, наклонение, лицо (личные флексии выражают одновременно числовое значение; спрягаемая форма 3-го лица не знает числовых различий). Различаются 4 простые (синтетические) формы грамматического времени: настоящее, прошедшее однократное, прошедшее многократное и будущее. Сочетания глагола buti ""быть"" с причастиями (различных временных и залоговых форм) образуют систему сложных (аналитических) времен. Страдательный залог образуется при помощи страдательных причастий. Аналитический пассив противопоставлен как соответствующим сложным формам с действительными причастиями, так и простым (синтетическим) личным формам, всегда принадлежащим к действительному залогу. В системе наклонений различаются изъявительное, сослагательное, повелительное и ""косвенное"" (выделение последнего не общепринято). Косвенное наклонение (сопоставимое с “пересказывательным"" наклонением латышского языка выражается причастиями действительного залога в предикативном употреблении. Вид как грамматическая категория славянского типа в Литовском языке отсутствует. Выражение различных аспектуальных значений связано с семантико-словообразовательным значением глагольной лексемы и с конкретной временной формой, в которой она выступает. Основная аспектуальная классификация глагольных лексем делит их на 2 класса: процессуальные и событийные (eigos veikslas и ivykio veikslas - перевод этих терминов на русский язык как «несов. вид» и «сов. вид» может ввести в заблуждение). Выделение других семантико-словообразовательных классов связано с различиями по переходности, возвратности и др. Особенность Литовского языка - наличие среди переходных глаголов наряду с каузативными глаголами особо класса так называемых куративных глаголов.
Литовский язык относится к языкам номинативного строя. Распространенный порядок следования компонентов простого предложения SVO, хотя возможны и модификации этого порядка, связанные, в частности, с актуальным членением. Для выражения посессивных отношений широко употребляются конструкции типа «Я имею», соотносимые с латышскими конструкциями тапа «У меня есть». Сохранились конструкции с причастными образованиями, эквивалентные сложному предложению.
Письменность появилась в 16 в. на основе латинской графики. Первая литовская книга - катехизис М. Мажвидаса (1547). Начало развития Литовского языка относится к 16-17 вв. В этот период, кроме книг религиозного содержания появляются труды филологического характера, в т.ч. грамматики Литовского языка Д. Клейна (1653,1654). Единый Литовский язык формируется в кон.19 - нач. 20 вв. на основе западно-аукштайтского диалекта. Большую роль в создании и нормализации Литовского языка сыграл Й. Яблонскис.
Латышский язык
Латышский язык - второй из двух сохранившихся до наших времен балтийских языков. В латышском языке три диалекта: среднелатышский (в центральной части Латвии), лежащий в основе литовского языка, ливонский (на С. Курземе и Северо-западе Видземе, где раньше жили ливы, под влиянием языка которых образовался данный диалект), верхнелатышский (в вост. части Латвии; этот диалект, называемый на территории Латгалии латгальскими говорами или латгальским языком, испытал на себе значительное славянское влияние; на этих говорах в 1730-1865 и 1904-1959 издавались книги и газеты).
В отличие от литовского языка в латышском языке фиксированное ударение на первом слоге (вероятно, влияние финно-угорского субстрата). В конечных слогах многосложных слов долгие гласные сокращаются, дифтонги монофтонгизировались, краткие гласные (кроме u) отпали. Древние тавтосиллабические (относящиеся к одному слогу) сочетания подверглись изменениям an>uo, en>ie, in>i, un>u; перед гласными переднего ряда согласные k>c, g>dz. Характерно противопоставление задне- и среднеязычных согласных k-k, g-g. В долгих слогах (т. е. в слогах, содержащих долгие гласные, дифтонги и тавтосиллабические сочетания гласных с m, n, n, l, l, r) сохранены древние слоговые интонации: длительная (mate «мать»), прерывистая (meita «дочь»), нисходящая (ruoka «рука»). В морфологии утрачен средний род и формы двойственного числа, древний инструментальный падеж совпал в ед. числе с аккузативом, во мн. числе - с дативом. Утрачены прилагательные с основой на u. Сохранились определенные и неопределенные формы прилагательных. Для глагола характерны простые и сложные формы настоящего, прошедшего и будущего времени; неразличение числа в 3-м лице. Сложились оригинальные долженствовательное и пересказочное наклонения. В предложении порядок слов свободный, преобладает порядок SVO, определяемое стоит после определения. Основной фонд лексики исконно балтийский. Заимствования из германских языков, особенно средненижненемецкого (elle “ад”, muris “каменная стена”; stunda “час”), из славянских, преимущественно русского (bloda “миска”, sods “наказание”, greks “грех”), из прибалт.-фин. Языков (kazas “cвадьба”, puika “мальчик”) и т. п.
Письменность на основе латинского готического письма появилась в 16 в. (первая книга - католический катехизис 1585). Язык первых книг, написанных немецкими пасторами, слабо владевшими Латышским зыком и пользовавшимися орфографией нежненемецкого языка, плохо отражает морфологический строй и фонетическую систему Латышского языка. Поэтому для истории Латышского языка важную роль играет изучение диалектов, а также народного творчества (особенно песен). Латышский язык формировался со 2-ой половины 19 в. В основе современной латышской графики - латинский алфавит (антиква) с дополнительными диакритиками; орфография основана на фонематич.-морфологич. принципе.
Прусский язык
Прусский язык - один из вымерших балтийских языков (западно-балтийская группа). Иногда называется древнепрусским для отличия его от прусских говоров немецкого языка. На Прусском языке говорили в юго-восточной Прибалтике, к востоку от Вислы, с нач. 2-го тысячелетия территория его распространения сокращалась. К началу 18 в. Прусский язык вымер, потомки пруссов перешли на немецкий язык.
Памятники: Эльбингский немецко-прусский словарь (немногим более 800 слов), ок. 1400; прусско-немецкий словарик Симона Грунау (ок. 100 слов), нач. 16 в.; 3 катехизиса на Прусском языке (перевод с немецкого): 1545 (1-ый и 2-ой катехизисы), 1561 (3-ий, так называемый Энхиридион, самый обширный текст на Прусском языке); отдельные слова и фразы, сохраненные в описаниях пруссов; прусская стихотворная надпись (2 строки), сер. 14 в. Сведения о Прусском языке дают также топонимия и антропонимия, отчасти прусские заимствования в прусских говорах немецкого языка, в польских и западно-литовских говорах. Все памятники отражают результаты сильного немецкого и более раннего польского влияния, а сам Прусский язык предстает в значительно изменившемся виде.
Выделяют 2 диалекта: помезанский (более западный, о нем можно судить по Эльбингскому словарю) и самландский или самбийский (более восточный, на котором написаны все катехизисы).
Для фонетики характерны противопоставление гласных по долготе - краткости, относительно простая система согласных, свободное ударение, фонологически значимое противопоставление интонаций, тенденция к палатализации и лабиализации согласных, к смешению шипящих со свистящими, к дифтонгизации в определенных условиях долгих гласных. В морфологии имя различает категории числа, рода (в помезанском диалекте есть и средний род), падежа (именительный, родительный, дательный, винительный; наблюдается тенденция к выработке «общего» падежа); глагол характеризуется категориями числа (существенно неразличение чисел в 3-м л.), лица, времени (настоящее, прошедшее, будущее), наклонения (индикатив, императив, может быть, оптатив и кондиционалис), отмечены некоторые видовые характеристики. О синтаксических особенностях Прусского языка судить труднее из-за переводного характера памятников. В лексике большое количество польских и немецких заимствований. В ряде отношений Прусский язык обнаруживает особую близость к славянским языкам.
Изучение Балтийских языков
Комплекс филологических наук, изучающих балтийские языки, материальную и духовную культуру балтоязычных народов, называется Балтистикой. В Балтистике различают область, связанную с изучением балтийских языков, фольклора, мифологии и т. п. как некого целого, и частные области, посвященные отдельным балтийским традициям: прутенистику (пруссистику), леттонистику, литуанистику.
Ведущее направление в Балтистике - исследование балтийских языков, история изучения которых начинается с 17 в., когда появляются первые словари и опыты грамматического описания отдельных языков, преследующие главным образом практичные цели. Лучшим из них в 17 в. были для литовского языка грамматика Д. Клейна и словарь К. Сирвидаса (Ширвидаса), для латышского языка - грамматика Г. Адольфи и словари Х. Фюрекера и Я. Лангия. Традиция описания грамматики и лексики продолжалась примерно до сер. 19 в. (Ф.В. Хаак, Ф. Руиг, Г. Остермейер, К. Мильке, С. Станявичус, К. Коссаковский и др. для литовского языка; Г.Ф. Стендер, Я. Ланге, К. Хардер, Г. Розенбергер, Г. Хессельберг и др. для латышского языка).
Новый этап начинается с сер. 19 в., когда труды Р.К. Раска, Ф.Боппа, А.Ф. Потта вводят балтийские языки в русло сравнительно-исторического языкознания и индоевропеистики. Появляются труды по прусскому языку (Бопп, Ф. Нессельман), литовскому (А. Шлейхер), латышскому (А. Биленштейн). В последующие десятилетия сравнительно-историческое изучение балтийских языков стало господствующим в балтийском языкознании (И. Шмидт, А. Лескин, А. Бецценбергер, Л. Гейтлер, Э. Бернекер, Ф.Ф. Фортунатов, Г.К. Ульянов, В.К. Поржезинский, О. Видеман, Й. Зубатый, И. Миккола и др.). Потребности более обстоятельной интерпретации фактов балтийских языков в рамках сравнительно-исторических исследований, как и практические потребности в выработке стандартных форм языка, оживили интерес и к синхроническому изучению балтийских языков. На рубеже 19-20 вв. появляются первые работы Я.Эндзелина, внесшего исключительный вклад в изучение балтийских языков (фундаментальная грамматика латышского языка, участие в словаре Мюленбаха, изучение вымерших балтийских языков, в частности прусского и куршского, труды по балто-славянским языковым связям, по акцентологии, истории и диалектологии, по сравнительной грамматике балтийских языков, в области этимологии и топонимии и т. п.). Большое значение для исследования истории литовского языка, вымерших балтийских языков, сравнительно-исторического их изучения, для этимологии, топономастики и лексики имеют труды К Буги. Исследованием балтийских языков и их связей со славянскими и др. индоевропейскими языками занимались Р.Траутман («Балто-славянский словарь»), Ю. Герулис, Э. Френкель («Литовский этимологический словарь»), К. Станг (первая «Сравнительная грамматика балтийских языков», 1966), Х. Педерсен, Т. Торбьёрнссон, М. Фасмер, Э. Герман, Э. Ниеминен, Е. Курилович, Я. Отрембский, П. Арумаа, В. Кипарский, А. Зенн, Ю. Бальчиконис, П. Скарджюс, А. Салис, П. Йоникас, Ю. Плакис, Э. Блесе, А. Аугсткалнис, А. Абеле, В. Руке-Дравиня, К. Дравиньш, В. Мажюлис, З. Зинкявичюс, Й. Казлаускас, Вяч.Вс. Иванов, В. Зепс, У. Шмальштиг (Смолстиг), Б. Егерс и др. Новый этап в развитии Балтистики связан с созданием фундаментальных тудов по лексикологии и диалектологии, в частности диалектологических атласов, по описательной грамматике и истории балтийских языков, по топонимике и ономастике. В области фольклористики накоплен огромный материал, собранный в многотомных изданиях текстов народной словесности. На этой основе развиваются многочисленные частные исследования и все чаще выдвигаются общебалтийские проблемы (сравнительная метрика, поэтика, историческая и мифологическая интерпретация, связь с индоевропейскими источниками и т.п.).
Изучение прусского языка (прутенистика) началось в кон. 17 в. (Х. Гарткнох, 1679), но интерес к нему возобновился лишь в 20-х гг. 19 в. (С. Фатер, 1821, С.Б. Линде, 1822, П. фон Болен, 1827) и был связан как с романтическим интересом к архаике, так и со становлением сравнительно-исторического языкознания. Характерна работа Боппа (1853) о прусском языке в сравнительном плане. В сер. 19 в. наибольший вклад в изучение балтийский языков внесен Нессельманом (в частности, словарь прусского языка, 1873); тогда же начинается сбор топономастических материалов (В. Пирсон, Й. Фойгт, М. Теппен, Бецценбергер и др.). Последнему принадлежат большие заслуги в текстологическом изучении памятников прусского языка и в интерпретации многих языковых фактов уже в следующий период (кон. 19 - нач.20 вв.). В конце 19 в. появляются грамматики прусского языка (Бернекер,1896, В. Шульце, 1897), фонетические, акцентологические, морфологические и этимологические исследования (Фортунатов, Ф. де.Соссюр, А. Юрюкнер, К. Уленбек, Миккола, Э. Леви, Ф. Лоренц, Ф. Клуге и др.). В 1910 году публикуется фундаментальное описание прусского языка Траутмана, оно включает публикацию текстов и полный словарь к ним. Позже он издает словарь прусских личных имен (1925), который вместе со словарем прусских топонимов Герулиса (1922) значительно расширил представления о лексике прусского языка. Этим двум ученым (как и Бецценбергеру и особенно Буге) принадлежат первые исследования в области диалектологии прусского языка. Фонетикой и морфологией в это время успешно занимается Н. Ван Вейк (1918), публикуются работы Эндзелина, Германа и др. В 20-30 гг. 20 в. создаются труды по частным вопросам прусского языка (главным образом Эндзелин, а также Э. Бенвенист, ван Вейк, Шпехт, Станг, Дж.Бонфанте. Э.Микалаускайте, И. Матусевичюте и др.), но в целом интерес к прусскому языку значительно падает. Исключение - книга Эндзелина о прусском языке (1943, 1944), отличающаяся точностью и строгостью конкретных выводов, опирающихся на детальное исследование графики. В 40-50 гг. появляются лишь редкие исследования в этой области (Т. Милевский, Л. Заброцкий, Герман).
Начало современного этапа в развитии прутенистики относится к 60-м гг., когда увеличивается число исследований, углубляются методы интерпретации, достигаются важные результаты. Особое место занимают труды и публикации Мажюлиса (ср. «Памятники прусского языка», 1966-81, и подготовленный к печати этимологический словарь) и Шмальштига («Грамматика прусского языка и дополнения к ней», 1974, 1976). С 1975 начал выходить словарь прусского языка В.Н. Топорова. В 70-80-е гг. прусский язык исследуют Станг, Кипарский, В.П. Шмидт, Х. Гурнович, Дж.Ф. Левин, А.П. Непокупный, Иванов, В. Смочиньский и др. Новый этап в развитии прутенистики характеризуется интересом к «вымершим» малым балтийским языкам, известным лишь по очень скудным данным (отдельные слова, обычно личные и местные имена). Изучается близкий к прусскому ятвяжский язык (труды Л. Налепы, Топорова, Отрембского и др.); оживился интерес к галиндскому языку. После классических работ Эндзелина и Кипарского внимание ряда исследователей снова обращается к куршскому языку. Диалектологи пытаются в современных говорах балтийских языков выделить звуковые особенности и лексемы вымерших куршского, земгальского, селонского языков.
В семье индоевропейских языков особенно близки друг другу славянские и балтийские языки. К последним относятся современные литовский и латышский (так называемые во-сточнобалтийские) и мертвые (в разное время исчезнувшие) языки древних племен, обитавших на территории лесной зоны Восточной Европы от верховьев реки Оки до южной Прибалтики. А именно: голядский (до XII-XIII вв. голядь жила в междуречье Москвы и Оки, следы близкого голядскому языка заметны в названиях водоемов между Днепром и Десной), ятвяжский (ятвяги жили в междуречье Немана и Западного Буга) и прусский (до XVIII в. на этом языке говорило население, жившее к западу от ятвягов, вдоль южного берега Балтийского моря). Три этих языка принято называть западнобалтийскими. О том, что когда-то, до сложения восточнославянских народностей - русских, белорусов и украинцев, на территории нынешней Белоруссии и смежных районов России жили носители балтийских языков, свидетельствуют названия местных рек и речек. В большинстве своем они являются по происхождению балтийскими: сменив с течением времени язык, потомки древнего населения оставались жить на земле предков, сохраняя, в частности, и древние местные географические названия.
Близость балтийских и славянских языков проявляется в регулярных звуковых соответствиях, в сходстве форм словоизменения и словообразования, в общности большинства слов, обозначающих окружающий мир, людей, их отношения и деятельность в условиях общинно-родового строя. При этом восстанавливаемое для славянских языков исторически исходное праславянское (см. Праславянский язык) оформление слов, как правило, совпадает с их оформлением в исторически засвидетельствованных балтийских языках. Так, например, восстанавливая для слова ворота (восточнославянское) - врата (южнославянское, чешское и словацкое) - wrota (польское и сербо-лужицкое) исходную праславянскую форму *vort-a - из праформы *vãrt-ã, мы обнаруживаем именно такое оформление корня в литовском: vãrt-ai. Восстанавливая для славянского верх (древнерусское вьрхъ) праформу *virs-us, мы находим ее в латышском virs-us и литовском virs-us. Восстанавливая для славянского сын (древнерусское сынъ) праформу *sun-us, мы находим ее в литовском sun-us и т. д. В очень большом числе случаев, таким образом, славянские слова и формы выглядят как преобразованные балтийские. Эти уникальные внутри индоевропейской семьи отношения между языками, при надлежащими к разным группам, до сих пор не получили общепринятого исторического объяс нения.
В середине XIX в., когда в языкознании поя вилась схема «родословного древа», объясняв шая происхождение «родственных» языков последовательным членением праязыка (см Праязык) на отдельные языки, сложилось убеждение, что сначала выделился единый бал-то-славянский праязык, который позднее распался на праславянский и прабалтийский. Эта идея происхождения славянских и балтийских языков из общего для них языка-предка просуществовала в иауке почти столетие - до начала - середины XX в. Именно в это время стало формироваться представление о сложности процесса образования «родственных» языков; он должен был включать не только распад, но и сближение" языков в результате создания разноязычных племенных союзов. Первым, кто усомнился в реальности балто-славян-ского праязыка и обосновал в 1911 г. свои сомнения, был Я. Эндзелин, известный латышский лингвист.
Поскольку балтийские и славянские языки, наряду с очень заметными общими чертами, характеризуются также и очень существенными различиями, в науке стала развиваться идея балто-славянской общности (или сообщ-ности), заключающаяся в том, что праславянский и прабалтийский языки, исконно относившиеся к разным индоевропейским группам, будучи на протяжении очень длительного времени непосредственными «соседями», сблизились, развив комплекс общих для них особенностей. Новые исследования показали, что так называемая балто-славянская проблема (т. е. проблема древних отношений между этими двумя языковыми группами) требует также и решения вопроса исторических взаимоотношений между восточно- и западнобалтийскими языками, которые в свою очередь характеризуются очень древними различиями, не позволяющими возвести все балтийские языки к абсолютно единому источнику - пра-балтийскому языку. Сторонники идеи балто-славянской общности эти отношения объясняют происхождением западнобалтийских языков в результате сближения части первоначально праславянских диалектов с восточнобалтий-скими или, наоборот, сближения с праславян-ским части древних восточнобалтийских диалектов. Такое объяснение учитывает, что западнобалтийские языки по своим особенностям являются как бы промежуточными (или переходными), т. е. по одним чертам сходны с восточнобалтийскими, а по другим - с прасла-вянским языком.
В последние десятилетия были предприняты серьезные попытки обобщения отношений между индоевропейскими языками. Исследования показали, что наиболее древние черты в равной степени объединяют как праславянский, так и балтийские языки с азиатскими индоевропейскими языками, с балканскими (фракийским и иллирийским), исчезнувшими в начале новой эры (из этих языков в горах на побережье Адриатического моря сохранился лишь албанский язык), а также с германскими языками. Вместе с тем праславянский язык характеризуется значительным комплексом особенностей, сближающих его с западноираискими языками, к которым, как принято считать, относился язык скифов; эти особенности балтийским языкам неизвестны. На основании этих свидетельств высказано предположение, что протославянский языковой союз, со временем оформившийся в праславянский язык, по преимуществу состоял из диалектов, часть которых сохранилась на прибалтийской окраине когда-то обширного района их распространения. Окончательный отрыв пра-славянского языка от Древнебалтийских диалектов произошел после его сближения с западноиранской речью скифов, господствовавших в Северном Причерноморье в середине I тысячелетия до н. э.
Оформление праславянского как своеобразного индоевропейского языка не было связано с географическим разрывом праславян и древ них балтов: значительная часть праславянских племен продолжала обитать вдоль границ древних балтийских поселений. Археологи отмечают, что эти поселения существовали с начала I тыс. до н. э. до второй половины I тыс. н. э. почти без изменений. В конце I тысячелетия до н. э. в Среднем Поднепровье формируется обширный племенной союз, оставивший археологические памятники II в. до н. э.- II-IV вв. н. э., получившие название зарубинецкой культуры. Создатели этой культуры, как принято считать в последние годы, говорили на диалектах праславянского и западнобалтийского типа. Группа племен этого объединения позднее продвинулась вверх по реке Десне и создала в районе верхнего течения реки Оки поселения, которые получили в археологии название мо-щинской культуры. Как свидетельствуют данные гидронимии (названий рек и озер), эта группа племен говорила иа западнобалтийском языке. А жившие на территории мощииских поселений в древнерусское время (IX-XI вв.) вятичи настолько заметно отличались от окружающего славяноязычного населения, что летописец не считал их славянами, так же как и радимичей (между прочим, тоже живших на территории, где до сих пор сохраняются названия рек западнобалтийского происхождения) .
Во второй половине I тыс. н. э., в эпоху сложения древнерусского государственного объединения, балтоязычное население центральной лесной зоны интенсивно славянизируется, т. е. включается в состав древнерусской народности, лишь на западных окраинах сохраняя балтийскую речь предков (потомки этого населения- современные литовцы и латыши).
БАЛТИЙСКИЕ ЯЗЫКИ
—группа индоевропейских языков. Б. я. полнее сохраняют древнюю индоевроп. языковую систему, чем др. совр. группы индоевроп. семьи языков. Существует точка зрения, согласно к-рой Б. я. представляют собой остаток древней индоевроп. речи, сохранившейся после выделения из этой семьи др. индоевроп. языков. Внутри группы древних индоевроп. диалектов Б. я. тяготеют к ее вост. части (индоиранские, славянские и др. языки), языкам чсатем> (тем, в к-рых индоевропейские заднеязычные палатальные представлены в виде сибилянтов). Вместе 64 БАЛТИЙСКИЕ с тем Б. я. участвуют в ряде ннвоваций, характерных для т. наэ. цевтр.-европ. языков. Поэтому целесообразно говорить о промежуточном (переходном) статусе Б. я. в ковтинууме древних индоевроп. диалектов (показательно, что Б. я. являются как раз той зоной, в к-рой 4сатемиэация> осуществилась с наименьшей полнотой среди др. языков группы чсатем»). Особенно близки Б. я. к славянским языкам. Исключит, близость этих двух языковых групп (в ряде случаев можно говорить о диахронич. подобии или даже тождестве) объясняется по-разному: принадлежностью к одной группе индоевроп. диалектов, находившихся в близком соседстве и переживших ряд общих процессов, продолжавших еще тенденции индоевроп. развития; относительно поздним территориальвым сближением носителей Б. я. и слав, языков, обусловившим конвергенцию соотв. языков, в результате к-рой выработались мн. общие элементы; наличием общего балто-слав. яз., предка Б. я. и слав, языков (наиболее распростравен-ная точка зрения); наконец, исконным вхождением слав, языков в группу Б. я., из к-рых они выделились относительно поздно (на юж. периферии балт. ареала), с этой точки зрения Б. я. выступают как предок слав, языков, сосуществующий во времени и пространстве со своим потомком. Тесные генетич. связи объединяют Б. я. с древними индоевроп. языками Балкан (иллирийским, фракийским и др.). Ареал распространения совр. Б. я. ограничивается вост. Прибалтикой (Литва, Латвия* сев.-вост. часть Польши — Сувалкия, частично Белоруссия). В более раннее время Б. я. были распространены и в юж. Прибалтике (в ее вост. части, на терр. Вост. Пруссии), где до нач. 18 в. сохранялись остатки прусского языка, а восточнее, видимо, и ятвяжско-го. Судя по данным топонимии (особенно гидроним ии), балтизмам в слав, языках, археологическим и собственно историческим данным, в 1-м тыс.— нач. 2-го тыс. н. э. Б. я. были распространены на обширной терр. к Ю. и Ю.-В. от Прибалтики — в Верх. Поднепровье и вплоть до правых притоков верх. Волги, Верх. и Ср. Поочья (включая зап. часть басе, р. Москва и терр. совр. г. Москва), р. Сейм на юго-востоке и р. Припять на юге (хотя бесспорные балтизмы отмечены и к Ю. от нее). Можно говорить о балт. элементе и к 3. от Вислы — в Поморье и Мекленбурге, хотя происхождение этих балтиэмов не всегда ясно. Ряд то-пономастич. изоглосс объединяет балт. ареал с Панновией, Балкавами и Адриа-тич. побережьем. Особенности ареала распространения Б. я. в древности объясняют следы языковых контактов бал-тов с финно-уграми, иранцами, фракийцами, иллирийцами, германцами и т. д. Совр. Б. я. представлены литовским языком и латышским языком (иногда особо выделяют и латгальский яз.). К числу вымерших Б. я. относятся: прусский (Вост. Пруссия), носители к-рого утратили свой язык и перешли на нем. яз.; ятвяжский (С.-В. Польши, Юж. Литва, смежные р-ны Белоруссии — Гродненщина и др.; остатки его существовали, видимо, до 18 в.), нек-рые следы к-рого сохранились в речи литовцев, поляков и белорусов названного ареала; куршекий (на побережье Балт. м. в пределах совр. Литвы и Латвии), исчезнувший к сер. 17 в. и оставивший следы в соотв. говорах латышского, а также литовского и лив- ского языков [не следует смешивать язык куршиев с языком т. наэ. курсение-ков (Kursenieku valoda), говором латыш, яз., на к-ром говорили в Юодкранте на Куршской косе]; селонский (или селийский), на к-ром говорили в части Вост. Латвии и на С.-В. Литвы, о чем можно судить по документам 13—15 вв.; галивдекий (или голядский, на Ю. Пруссии и, видимо, в Подмосковье, ва р. Протва), о к-ром можно судить только по небольшому кол-ву топонимич. материала, локализуемого в Галиидии (по документам 14 в.) и, вероятно, в басе. Протвы (ср. чголядь> рус. летописи). Остается неизвестным назв. языка (или языков) балт. населения на вост.-слав. территориях. Несомненно, однако, что языки ятвягов (они же судавы, ср. Суда-вию как одну из прус, земель) и галиидов (голяди) были близки прусскому и, возможно, являлись его диалектами. Оии должны быть отиесеиы вместе с прус. яз. к числу зап.-балт. языков в отличие от литовского и латышского (как вост.-балтийских). Возможно, правильнее говорить о языках внеш. пояса балт. ареала (прусский на крайнем западе, галинд-ский и ятвяжский на крайнем юге и, возможно, иа востоке), противопоставленных относительно компактному ядру языков чвнутреиней> зоны (литовский и латышский), где существенны чкросс-языковые> линии связей (напр., нижне-литов. и нижнелатыш., соответственно верхнелитов. и верхнелатыш. диалектов). Б. я. внеш. пояса рано подверглись славиэации, целиком вошли в состав субстрата в польском и вост.-слав. языках, полностью растворившись в них. Характерно то обстоятельство, что именно эти Б. я. и соотв. племена раньше всего стали известны антич. писателям (ср. чай-стиев> Тацита, 98 н. э.; балт. население юж. побережья Балт. м., чгалиндов» и чсудинов> Птолемея, 2 в. н. э.). Общее назв. индоевроп. языков Прибалтики как балтийских было введено в 1845 Г. Г. Ф. Нессельманом. Фонологич. структура Б. я. определяется рядом общих черт, реализующихся примерно на одном и том же составе фонем (число фонем в литовском несколько больше, чем в латышском). Система фонем в литовском и латышском (и, видимо, прусском) описывается общим набором дифференциальных признаков. Существенны противопоставления палатальных и непалатальных (тина к" : к, g" : g, n" : п; в литов. яз. объем этого противопоставления намного больше, чем в латышском), простых согласных и аффрикат (с, з. с, з), напряженных н ненапряженных (е: ж, i: ie, u: о); фонемы f, x (также с и dz в литовском или dz в латышском) периферийны и встречаются, как правило, в заимствованиях. Важно сходство в организации просодич. уровня Б. я., притом что ударение в литов. яз. свободное, а в латышском стабилизировано на начальном слоге (финноязычное влияние). Гласные фонемы различаются по долготе — краткости (ср. латыш, virs "над" — vus "муж" или литов. butas "квартира" т-butas "бывший"). Интонационные противопоставления характерны и для литовского, и для латышского, хотя реализуются они в конкретных условиях различно [ср. латыш, plans "глиняный пол" (длит, интонация) — plans "тонкий" (прерывистая интонация); lauks "поле" (длительная) — lauks "белолобый" (нисходящая); литов. austi "остывать" (нисходящая) — auiti "светать" (восходящая) ц. т. п.]. Правила дистрибуции фонем в Б. я. относительно едины, особенно для начала слова (где допускается скопление не более трех согласных, ср. str-, spr-, spl-, ski-...); дистрибуция согласных в конце слова несколько сложнее из-за утраты конечных гласных в ряде мор-фологич. форм. Слог может быть как открытым, так и закрытым; вокалич. центр слога может состоять из любой гласной фонемы и дифтонгов (ai, au, ei, ie, ui). Для морфонологии глагола характерно количеств, и качеств, чередование гласных, имени — передвижения акцента, мена интонаций и т. п. Максимальный (мор-фологич.) состав слова описывается моделью вида: отрицание + префикс + ... -(- корень + ... + суффикс + ... + флексия, где префикс, корень и суффикс могут появляться больше чем один раз (иногда можно говорить и о сложной флексии, напр, в местоименных прилагательных, ср. латыш, balt-aj-ai). Наиболее типичные ситуации чудвоения»: видовой префикс ра + ч лексический > префикс; корень + корень в сложных словах [обычно они двучленны, но состав их частей-корней разнообразен: Adj. + + Adj./ Subst., Subst.+Subst./Vb.. Pronom + Subst./Adj., Numer. (счетный) + + Subst./ Numer., Vb. -I- Subst./Vb., Adv. + Subst./ Adj./ Adv.l, суффикс + + суффикс (чаще всего в след. порядке: суффикс объективной Оценки + суффикс субъективной оценки). Б. я, обладают исключит, богатством суффиксального инвентаря (особенно для передачи уменьшительности — увеличительности, ласкательности — уничижительности). Для морфологич. структуры имени в?. я. характерны категории рода (мужского н женского со следами среднего, особенно в одном из известных диалектов прус, яз.), числа (единственного — множественного; известны примеры дв. ч.), падежа (номинатив, генитив, датив, аккузатив, инструменталис, локатив, всем им противопоставлена особая звательная форма; влияние финно-язычного субстрата объясняет существование в литов. диалектах форм аллатива, иллатива, адессива), сложенности/ иесложенности (прежде всего в прилагательных — полные и краткие формы, но иногда и в др. классах слов), градуальное™ (3 степени сравнения в прилагательных). В склонении существительных различаются 5 типов основ — условно на -о-, -a-, -i-, -u- и на согласный. Наряду с именным типом склонения выступает и местоименный тип, играющий особую роль в склонении прилагательных. Для глагола помимо категории числа существенны: лицо (1-е, 2-е, 3-е), время (настоящее, прошедшее, будущее), наклонение (изъявительное, условное, желательное, повелительное; в латыш, яз. развились долженствоват. и перескаэы-ват. наклонения, очевидно, под влиянием финноязычного субстрата), залог (действительный, возвратный, страдательный). Различия по виду (включая все оттеики протекания действия — начинательность, терминативность, итеративность и т. п.) и по каузативности/некауэативности целесообразнее рассматривать как факты словообразования. Парадигма глагола отличается простым устройством, чему способствует нейтрализация противопоставления по числам в формах 3-го л. (в нек-рых диалектах, напр. в тамском, нейтрализовано и противопоставление по лицам), к-рые могут иногда выражаться нулевой флексией, и особенно наличие единой (в принципе) схемы флексий, описывающей личные формы глагола в изъявит, наклонении. Разные сочетания личных форм вспомогат. глагола с причастными порождают многообразные сложные типы времен и наклонений. Синтаксические связи между элементами предложения в Б. я. выражаются формами словоизменения, несамо-стоят. словами и примыканием. Ядро предложения — имя в номинативе -I- глагол в личной форме. Каждый из этих двух членов может отсутствовать (напр., при отсутствии глагола возникают именные фразы) или развертываться (так, группа имени может развертываться в прилагательное + существительное, или существительное + существительное, или предлог -I- существительное или местоимение и т. д.; группа глагола развертывается в глагол + наречие, личный глагол + личный глагол и т. п.). Эти правила развертывания могут применяться больше чем один раз. Реализация их связана, в частности, и с порядком слов во фразе. Так, обычно группа глагола следует за группой имени в номинативе; в группе личного глагола-несвяэки группа имени не в номинативе следует за личным глаголом-несвязкой; в группе имени все падежные формы следуют за именем в генитиве, если они связаны с иим (это правило обладает высокой степенью вероятности н существенно в связи с тем, что генитив в Б. я. способен выражать самые разл. синтаксич. отношения — практически почти все, кроме тех, к-рые свойственны номинативу; отсюда — исключит, роль генитива в синтаксич. трансформациях). Подавляющее большинство семантич. сфер в литов. и латыш, языках (также и в прусском) обеспечивается исконной лексикой индоевроп. происхождения. Это позволяет в целом ряде случаев говорить о практически едином словаре Б. я. Особенно полное соответствие наблюдается в составе словообразоват. элементов, служебных слов, местоименных элементов, главных семантнч. сфер (числительные, имена родства, части тела, назв. растений, животных, элементов пейзажа, небесных тел, элементарных действий и т. п.). Различия в этой области относятся, скорее, к числу исключений (ср. литов. sunus "сыи", прус, souns, но латыш, dels или литов. dukte "дочь", прус, duckti, но латыш, meita или литов. duona "хлеб"; латыш, maize, прус, geits или литов. akmuo "камень", латыш, akmens, но прус, stabis и т. п.). Очень велика лек-сич. общность Б. я. со слав, языками. Она объясняется как общим происхождением и архаичностью обеих языковых групп, так и значит, пластом слав, заимствований в Б. я. (термины социально-эконо-мич. и религ. характера, бытовая и профессиональная лексика и т. п.). Немалое число германизмов проникло в литовский и особенно в латыш, яз. (в последнем, чаще по говорам, значителен и слой заимствований из финно-yrop. языков). Мн. лексич. интернационалиэмы проникли в Б. я. не только непосредственно из языка-источника, но и через рус, польск. или нем. языки. Об истории изучения Б. я. см. Балти-стика. 9 См. лит. при ст. Балтистика. В. Н. Топоров.
Лингвистический энциклопедический словарь. 2012
Смотрите еще толкования, синонимы, значения слова и что такое БАЛТИЙСКИЕ ЯЗЫКИ в русском языке в словарях, энциклопедиях и справочниках:
- БАЛТИЙСКИЕ ЯЗЫКИ в Большом энциклопедическом словаре:
- БАЛТИЙСКИЕ ЯЗЫКИ
языки, самостоятельная ветвь индоевропейской семьи языков. К Б. я. относятся современный латышский язык (основного населения Латвийской ССР) и литовский язык … - БАЛТИЙСКИЕ ЯЗЫКИ в Современном толковом словаре, БСЭ:
группа родственных языков, относящихся к индоевропейской семье языков. Западно-балтийские: прусский, ятвяжский (вымершие в 17-18 вв.); восточно-балтийские: литовский, латышский, вымершие куршский, … - ЯЗЫКИ
РАБОЧИЕ - см. ОФИЦИАЛЬНЫЕ И РАБОЧИЕ ЯЗЫКИ … - ЯЗЫКИ в Словаре экономических терминов:
ОФИЦИАЛЬНЫЕ - см. ОФИЦИАЛЬНЫЕ И РАБОЧИЕ ЯЗЫКИ … - БАЛТИЙСКИЕ в Словаре экономических терминов:
ПРОЛИВЫ - международные проливы, соединяющие Балтийское и Северное моря и включающие проливы Большой и Малой Бельты, перекрываемые датскими территориальными водами, … - ЯЗЫКИ
ЯЗЫЌИ ПРОГРАММИРОВАНИЯ, формальные языки для описания данных (информации) и алгоритма (программы) их обработки на ЭВМ. Основу Я.п. составляют алгоритмические языки … - ЯЗЫКИ в Большом российском энциклопедическом словаре:
ЯЗЫЌИ МИРА, языки народов, населяющих (и населявших ранее) земной шар. Общее число от 2,5 до 5 тыс. (точную цифру установить … - БАЛТИЙСКИЕ в Большом российском энциклопедическом словаре:
БАЛТ́ИЙСКИЕ ЯЗЫКИ, группa родств. языков, относящихся к индоевроп. семье языков. Зап.-балт.: прусский, ятвяжский (вымершие в 17-18 вв.); вост.-балт.: литов., латыш., … - БАЛТИЙСКИЕ в Большом российском энциклопедическом словаре:
БАЛТ́ИЙСКИЕ ПРОЛИВЫ, см. Датские проливы … - ЯЗЫКИ МИРА в Большой советской энциклопедии, БСЭ:
мира, языки народов, населяющих (и населявших ранее) земной шар. Общее число Я. м. - от 2500 до 5000 (точную цифру … - ЯЗЫКИ МИРА в Лингвистическом энциклопедическом словаре.
- ИНДОЕВРОПЕЙСКИЕ ЯЗЫКИ
—одна из крупнейших семей языков Евразии, распространившаяся в течение последних пяти веков также в Сев. и Юж. Америке, Австралии и … - РОМАНСКИЕ ЯЗЫКИ в Большой советской энциклопедии, БСЭ:
языки (от лат. romanus - римский), группа родственных языков, относящихся к индоевропейской семье (см. Индоевропейские языки)и происходящих от латинского … - ЯЗЫК И ЯЗЫКИ в Энциклопедии Брокгауза и Ефрона.
- ЯЗЫКИ НАРОДОВ СССР в Лингвистическом энциклопедическом словаре:
— языки, на к-рых говорят народы, живущие на территории СССР. В СССР представлено ок. 130 языков коренных народов страны, живущих … - ФИННО-УГОРСКИЕ ЯЗЫКИ в Лингвистическом энциклопедическом словаре:
—семья языков, входящая в состав более крупного генетического объединения языков, названных уральскими языками. До того как было доказано генетич. родство … - УРАЛЬСКИЕ ЯЗЫКИ в Лингвистическом энциклопедическом словаре:
—крупное генетическое объединение языков, включающее 2 семьи — фииио-угорскую (см. Финно-угорские языки) и самодийскую (см. Самодийские языки; нек-рые ученые рассматривают … - СУДАНСКИЕ ЯЗЫКИ в Лингвистическом энциклопедическом словаре:
— классификационный термин, употреблявшийся в африканистике в 1-й пол. 20 в. и определявший языки, распространенные в зоне географического Судана — … - РОМАНСКИЕ ЯЗЫКИ в Лингвистическом энциклопедическом словаре:
—группа языков индоевропейской семьи (см. Индоевропейские языки), связанных общим происхождением от латинского языка, общими закономерностями развития и значит, элементами структурной … - ПАЛЕОАЗИАТСКИЕ ЯЗЫКИ в Лингвистическом энциклопедическом словаре:
— условно определяемая языковая общность, объединяющая генетически ие связанные между собой чукотско-камчатские языки, эскимосско-алеутские языки, енисейские языки, юкагиро-чуванские языки и … - ОКЕАНИЙСКИЕ ЯЗЫКИ в Лингвистическом энциклопедическом словаре:
—часть восточной «подветвп» малайско-полинезнй-ской ветви австронезийских языков (нек-рыми учеными рассматриваются как подсемья австронезийских языков). Распространены в р-нах Океании, расположенных восточнее … - КУШИТСКИЕ ЯЗЫКИ в Лингвистическом энциклопедическом словаре:
—ветвь афразийской семьи языков (см. Афразийские языки). Распространены на С.-В. и В. Африки. Общее число говорящих ок. 25,7 млн. чел. … - ИСКУССТВЕННЫЕ ЯЗЫКИ в Лингвистическом энциклопедическом словаре:
— знаковые системы, создаваемые для использования в тех областях, где применение естественного языка менее эффективно или невозможно. И. я. различаются … - ИРАНСКИЕ ЯЗЫКИ в Лингвистическом энциклопедическом словаре:
—группа языков, относящихся к индоиранской ветви (см. Индоиранские языки) индоевропейской семьи языков (см. Индоевропейские языки). Распространены в Иране, Афганистане, нек-рых … - АФРАЗИЙСКИЕ ЯЗЫКИ в Лингвистическом энциклопедическом словаре:
(афроазиатские языки; устар.— семито-хамитские, или хамито-семитские, языки) — макросемья языков, распространенных н сев. части Африки от Атлантич. побережья и Канарских … - АУСТРОАЗИАТСКИЕ ЯЗЫКИ в Лингвистическом энциклопедическом словаре:
(ав-строаэиатские языки) — семья языков, на к-рых говорит часть населения (ок. 84 млн. чел.) Юго-Вост. и Юж. Азии, а также … - АВСТРОНЕЗИЙСКИЕ ЯЗЫКИ в Лингвистическом энциклопедическом словаре:
— одна из крупнейших семей языков. Распространены на Малайском арх. (Индонезия, Филиппины), п-ове Малакка, в иек-рых юж. р-нах Индокитая, в … - TЮРКСКИЕ ЯЗЫКИ в Лингвистическом энциклопедическом словаре:
—семья языков, на к-рых говорят многочисленные народы н народности СССР, Турцнн, часть населения Ирана, Афганистана, Монголии, Китая, Румынии, Болгарии, Югославии … - ПРОЛИВЫ МЕЖДУНАРОДНЫЕ в Однотомном большом юридическом словаре:
- ПРОЛИВЫ МЕЖДУНАРОДНЫЕ в Большом юридическом словаре:
- естественные водные пространства, разделяющие части суши и соединяющие между собой океаны и моря либо их участки, по которым пролегают … - ЛИТВА в Справочнике Стран мира:
ЛИТОВСКАЯ РЕСПУБЛИКА Страна на северо-востоке Европы. На севере граничит с Латвией, на юге и востоке - с Беларусью, на юго-западе …
Балтийские языки — группа индоевропейских языков. Б. я. полнее сохраняют древнюю индоевропейскую языковую систему, чем другие современные группы индоевропейской семьи языков. Существует точка зрения, согласно которой Б. я. представляют собой остаток древней индоевропейской речи, сохранившейся после выделения из этой семьи других индоевропейских языков. Внутри группы древних индоевропейских диалектов Б. я. тяготеют к её восточной части (индоиранские, славянские и другие языки), языкам «сатем» (тем, в которых индоевропейские заднеязычные палатальные представлены в виде сибилянтов). Вместе с тем Б. я. участвуют в ряде инноваций, характерных для так называемых центральноевропейских языков. Поэтому целесообразно говорить о промежуточном (переходном) статусе Б. я. в континууме древних индоевропейских диалектов (показательно, что Б. я. являются как раз той зоной, в которой «сатемизация» осуществилась с наименьшей полнотой среди других языков группы «сатем»). Особенно близки Б. я. к славянским языкам. Исключительная близость этих двух языковых групп (в ряде случаев можно говорить о диахроническом подобии или даже тождестве) объясняется по-разному: принадлежностью к одной группе индоевропейских диалектов, находившихся в близком соседстве и переживших ряд общих процессов, продолжавших ещё тенденции индоевропейского развития; относительно поздним территориальным сближением носителей Б. я. и славянских языков, обусловившим конвергенцию соответствующих языков, в результате которой выработались многие общие элементы; наличием общего балто-славянского языка, предка Б. я. и славянских языков (наиболее распространённая точка зрения); наконец, исконным вхождением славянских языков в группу Б. я., из которых они выделились относительно поздно (на южной периферии балтийского ареала), с этой точки зрения Б. я. выступают как предок славянских языков, сосуществующий во времени и пространстве со своим потомком. Тесные генетических связи объединяют Б. я. с древними индоевропейскими языками Балкан (иллирийским, фракийским и другими).
Ареал распространения современных Б. я. ограничивается восточной Прибалтикой (Литва, Латвия, северо-восточная часть Польши — Сувалкия, частично Белоруссия). В более раннее время Б. я. были распространены и в южной Прибалтике (в её восточной части, на территории Восточной Пруссии), где до начала 18 в. сохранялись остатки прусского языка, а восточное, видимо, и ятвяжского. Судя по данным топонимии (особенно гидронимии), балтизмам в славянских языках, археологическим и собственно историческим данным, в 1-м тыс. — начале 2-го тыс. н. э. Б. я. были распространены на обширной территории к югу и юго-востоку от Прибалтики — в Верхнем Поднепровье и вплоть до правых притоков верхней Волги, Верхнего и Среднего Поочья (включая западную часть бассейна реки Москва и территории современного города Москва), реки Сейм на юго-востоке и реки Припять на юге (хотя бесспорные балтизмы отмечены и к югу от неё). Можно говорить о балтийском элементе и к западу от Вислы — в Поморье и Мекленбурге, хотя происхождение этих балтизмов не всегда ясно. Ряд топономастических изоглосс объединяет балтийский ареал с Паннонией, Балканами и Адриатическим побережьем. Особенности ареала распространения Б. я. в древности объясняют следы языковых контактов балтов с финно-уграми, иранцами, фракийцами, иллирийцами, германцами и т. д.
Современные Б. я. представлены литовским языком и латышским языком (иногда особо выделяют и латгальский язык). К числу вымерших Б. я. относятся: прусский (Восточная Пруссия), носители которого утратили свой язык и перешли на немецкий язык; ятвяжский (северо-восток Польши, Южная Литва, смежные районы Белоруссии — Гродненщина и др.; остатки его существовали, видимо, до 18 в.), некоторые следы которого сохранились в речи литовцев, поляков и белорусов названного ареала; куршский (на побережье Балтийского моря в пределах современных Литвы и Латвии), исчезнувший к середине 17 в. и оставивший следы в соответствующих говорах латышского, а также литовского и ливского языков [не следует смешивать язык куршиев с языком так называемых курсениеков (Kursenieku valoda), говором латышского языка, на котором говорили в Юодкранте на Куршской косе]; селонский (или селийский), на котором говорили в части Восточной Латвии и на северо-востоке Литвы, о чём можно судить по документам 13-15 вв.; галиндский (или голядский, на юге Пруссии и, видимо, в Подмосковье, на реке Протва), о котором можно судить только по небольшому количеству топонимического материала, локализуемого в Галиндии (по документам 14 в.) и, вероятно, в бассейне Протвы (ср. «голядь» русской летописи). Остается неизвестным название языка (или языков) балтийского населения на восточнославянских территориях. Несомненно, однако, что языки ятвягов (они же судавы, ср. Судавию как одну из прусских земель) и галиндов (голяди) были близки прусскому и, возможно, являлись его диалектами. Они должны быть отнесены вместе с прусским языком к числу западнобалтийских языков в отличие от литовского и латышского (как восточнобалтийских). Возможно, правильнее говорить о языках внешнего пояса балтийского ареала (прусский на крайнем западе, галиндский и ятвяжский на крайнем юге и, возможно, на востоке), противопоставленных относительно компактному ядру языков «внутренней» зоны (литовский и латышский), где существенны «кросс-языковые» линии связей (например, нижнелитовских и нижнелатышских, соответственно верхнелитовских и верхнелатышских диалектов). Б. я. внешнего пояса рано подверглись славизации, целиком вошли в состав субстрата в польском и восточнославянских языках, полностью растворившись в них. Характерно то обстоятельство, что именно эти Б. я. и соответствующие племена раньше всего стали известны античным писателям (ср. «айстиев» Тацита, 98 н. э.; балтийское население южного побережья Балтийского моря, «галиндов» и «судинов» Птолемея, 2 в. н. э.). Общее название индоевропейских языков Прибалтики как балтийских было введено в 1845 Г. Г. Ф. Нессельманом.
Фонологическая структура Б. я. определяется рядом общих черт, реализующихся примерно на одном и том же составе фонем (число фонем в литовском несколько больше, чем в латышском). Система фонем в литовском и латышском (и, видимо, прусском) описывается общим набором дифференциальных признаков. Существенны противопоставления палатальных и непалатальных (типа k’ : k, g’ : g, n’ : n; в литовском языке объём этого противопоставления намного больше, чем в латышском), простых согласных и аффрикат (c, ʒ, č, ʒ̆). напряжённых и ненапряжённых (e: æ, i: ie, u: o); фонемы f, x (также c и dz в литовском или dž в латышском) периферийны и встречаются, как правило, в заимствованиях. Важно сходство в организации просодического уровня Б. я., притом что ударение в литовском языке свободное, а в латышском стабилизировано на начальном слоге (финноязычное влияние). Гласные фонемы различаются по долготе — краткости (ср. латыш. virs ‘над’ — vīrs ‘муж’ или литов. butas ‘квартира’ — būtas ‘бывший’). Интонационные противопоставления характерны и для литовского, и для латышского, хотя реализуются они в конкретных условиях различно [ср. латыш. plãns ‘глиняный пол’ (длит. интонация) — plâns ‘тонкий’ (прерывистая интонация); laũks ‘поле’ (длительная) — laùks ‘белолобый’ (нисходящая); литов. áušti ‘остывать’ (нисходящая) — aũšti ‘светать’ (восходящая) и т. п.]. Правила дистрибуции фонем в Б. я. относительно едины, особенно для начала слова (где допускается скопление не более трёх согласных, ср. str-, spr-, spl-, skl-…); дистрибуция согласных в конце слова несколько сложнее из-за утраты конечных гласных в ряде морфологических форм. Слог может быть как открытым, так и закрытым; вокалический центр слога может состоять из любой гласной фонемы и дифтонгов (ai, au, ei, ie, ui).
Для морфонологии глагола характерно количеств, и качеств, чередование гласных, имени — передвижения акцента, мена интонаций и т. п. Максимальный (морфологический) состав слова описывается моделью вида: отрицание + префикс + … + корень + … + суффикс + … + флексия, где префикс, корень и суффикс могут появляться больше чем один раз (иногда можно говорить и о сложной флексии, например, в местоименных прилагательных, ср. латыш. balt-aj-ai. Наиболее типичные ситуации «удвоения»: видовой префикс pa + «лексический» префикс; корень + корень в сложных словах [обычно они двучленны, но состав их частей-корней разнообразен: Adj. + Adj./Subst., Subst. + Subst./Vb., Pronom. + Subst./Adj.)., Numer. (счётный) + Subst./Numer., Vb. + Subst./Vb., Adv. + Subst./Adj./Adb.], суффикс + суффикс (чаще всего в следующем порядке: суффикс объективной оценки + суффикс субъективной оценки). Б. я. обладают исключительным богатством суффиксального инвентаря (особенно для передачи уменьшительности — увеличительности, ласкательности — уничижительности).
Для морфологической структуры имени в Б. я. характерны категории рода (мужского и женского со следами среднего, особенно в одном из известных диалектов прусского языка), числа (единственного — множественного; известны примеры двойственного числа), падежа (номинатив, генитив, датив, аккузатив, инструменталис, локатив, всем им противопоставлена особая звательная форма; влияние финно-язычного субстрата объясняет существование в литовских диалектах форм аллатива, иллатива, адессива), сложенности/несложенности (прежде всего в прилагательных — полные и краткие формы, но иногда и в других классах слов), градуальности (3 степени сравнения в прилагательных). В склонении существительных различаются 5 типов основ — условно на -o-, -a-, -i-, -u- и на согласный. Наряду с именным типом склонения выступает и местоименный тип, играющий особую роль в склонении прилагательных. Для глагола помимо категории числа существенны: лицо (1-е, 2-е, 3-е), время (настоящее, прошедшее, будущее), наклонение (изъявительное, условное, желательное, повелительное; в латышском языке развились долженствовательное и пересказывательное наклонения, очевидно, под влиянием финноязычного субстрата), залог (действительный, возвратный, страдательный). Различия по виду (включая все оттенки протекания действия — начинательность, терминативность, итеративность и т. п.) и по каузативности/некаузативности целесообразнее рассматривать как факты словообразования. Парадигма глагола отличается простым устройством, чему способствует нейтрализация противопоставления по числам в формах 3-го лица (в некоторых диалектах, например в тамском, нейтрализовано и противопоставление по лицам), которые могут иногда выражаться нулевой флексией, и особенно наличие единой (в принципе) схемы флексий, описывающей личные формы глагола в изъявительном наклонении. Разные сочетания личных форм вспомогательного глагола с причастными порождают многообразные сложные типы времен и наклонений.
Синтаксические связи между элементами предложения в Б. я. выражаются формами словоизменения, несамостоятельными словами и примыканием. Ядро предложения — имя в номинативе + глагол в личной форме. Каждый из этих двух членов может отсутствовать (например, при отсутствии глагола возникают именные фразы) или развертываться (так, группа имени может развертываться в прилагательное + существительное, или существительное + существительное, или предлог + существительное или местоимение и т. д.; группа глагола развертывается в глагол + наречие, личный глагол + личный глагол и т. п.). Эти правила развертывания могут применяться больше чем один раз. Реализация их связана, в частности, и с порядком слов во фразе. Так, обычно группа глагола следует за группой имени в номинативе; в группе личного глагола-несвязки группа имени не в номинативе следует за личным глаголом-несвязкой; в группе имени все падежные формы следуют за именем в генитиве, если они связаны с ним (это правило обладает высокой степенью вероятности и существенно в связи с тем, что генитив в Б. я. способен выражать самые различные синтаксические отношения — практически почти все, кроме тех, которые свойственны номинативу; отсюда — исключительная роль генитива в синтаксических трансформациях).
Подавляющее большинство семантических сфер в литовском и латышском языках (также и в прусском) обеспечивается исконной лексикой индоевропейского происхождения. Это позволяет в целом ряде случаев говорить о практически едином словаре Б. я. Особенно полное соответствие наблюдается в составе словообразовательных элементов, служебных слов, местоименных элементов, главных семантических сфер (числительные, имена родства, части тела, названия растений, животных, элементов пейзажа, небесных тел, элементарных действий и т. п.). Различия в этой области относятся, скорее, к числу исключений (ср. литов. sūnus ‘сын’, прус. soūns, но латыш. dēls; или литов. duktė ‘дочь’, прус. duckti, но латыш. meita; или литов. duona ‘хлеб’, латыш. maize, прус. geits; или литов. akmuo ‘камень’, латыш. akmens, но прус. stabis и т. п.). Очень велика лексическая общность Б. я. со славянскими языками. Она объясняется как общим происхождением и архаичностью обеих языковых групп, так и значит, пластом славянских заимствований в Б. я. (термины социально-экономического и религиозного характера, бытовая и профессиональная лексика и т. п.). Немалое число германизмов проникло в литовский и особенно в латышский язык (в последнем, чаще по говорам, значителен и слой заимствований из финно-угорских языков). Многие лексические интернационализмы проникли в Б. я. не только непосредственно из языка-источника, но и через русский, польский или немецкий языки.
Литература
Топоров В. Н., Балтийские языки, в кн.: Языки народов СССР, т. 1, М., 1966.
Augstkalns A., Mūsu valoda, viņas vēsture un pētītāji, Rīga, 1934.
Ozols A., Tautas dziesmu literatūras bibliogrāfija, Rīga, 1938.
Ozols A., Veclatviešu rakstu valoda, Riga, 1965.
Niedre J., Latviešu folklora, Rīga, 1948.
Endzelīns J., Baltu valodu skaņas un formas, Riga, 1948.
Endzelīns J., Darbu izlase, t. 1-4, Rīga, 1971-85.
Fraenkel E., Die baltischen Sprachen. Ihre Beziehungen zu einander und zu den indogermanischen Schwesteridiomen als Einfu»hrung in die baltische Sprachwissenschaft, Hdlb., 1950.
Grabis R., Pārskats par 17. gadsimta latviešu valodas gramatikām, в кн.: Valodas un literatūras Institūta Raksti, V, Rīga, 1955, с. 205-66.
Būga K., Rinktiniai raštai, I-III, Vilnius, 1958-62 (особый том — указатели).
Grīsle R., 17. gadsimta gramatikas kā latviešu valodas vēstures avots, там же, VII, 1958, с. 245-55.
Zemzare D., Latviešu vārdnīcas (līdz 1900 gadam), Rīga, 1961.
Stang Chr. S., Vergleichende Grammatik der baltischen Sprachen, Oslo — Bergen — Tromsø, 1966.
Schmalstieg W. R., Studies in Old Prussian, The Pennsylvania State University Press, 1976.
Sabaliauskas A., Lietuvių kalbos tyrinėjimo istorija iki 1940 m., Vilnius, 1979.
Sabaliauskas A., Lietuvių kalbos tyrinėjimo istorija, 1940-1980, Vilnius, 1982.
Gineitis L., Lietuvių literatūros istoriografija, Vilnius, 1982.
Kabelka J., Baltų filologijos i;vadas, Vilnius, 1982.
Jonynas A., Lietuvių folkloristika, Vilnius, 1983.
Sabaliauskas A., Baltų kalbų tyrinėjimai 1945-1985, Vilnius, 1986.
В. Н. Топоров
БАЛТИЙСКИЕ ЯЗЫКИ
(Лингвистический энциклопедический словарь. — М., 1990. — С. 64-65)
В балтийскую группу (название принадлежит Г.Г.Ф. Нессельману, 1845) включают языки латышский, литовский, прусский. Языки этой группы полнее сохраняют особенности древней и.-е. языковой системы, чем другие современные группы и.-е. семьи языков. Объясняют это по-разному:
По мнению одних, балтийские языки представляют собой остаток древней индоевропейской речи, сохранившейся после выделения из неё других языков.
Другие, учитывая участие балтийских языков в инновациях, свойственных для так называемых центрально-европейских языков, а также наименьшую полноту сатемизации среди языков группы satem, балтийским языкам приписывают промежуточный (переходнывй) статус.
Балтийские языки особенно близки к славянским. Возможны разные трактовки:
Изначальная принадлежность к одной группе и.-е. диалектов, находившихся в близком соседстве и переживших ряд общих процессов в русле тенденций и.-е. развития.
Более позднее территориальное сближение носителей балтийских и славянских языков, обусловившее их конвергенцию, результатом которой явились многие общие элементы.
Наличие общего балто-славянского языка-предка и балтийских, и славянских языков (наиболее распространённая точка зрения).
Относительно позднее вычленение славянских языков из балтийской группы (на южной периферии балтийского ареала), так что группа балтийских языков оказывается предком славянской группы, сосуществующим во времени и пространстве со своим потомком.
Балтийские языки генетически тесно связаны с палеобалканскими и.-е. языками (иллирийским, фракийским и др.).
Современные балтийские языки распространены в восточной Прибалтике (Литва, Латвия, северо-восточная часть Польши -- Сувалкия, частично Белоруссия). В более раннее время они были распространены и на востоке южной Прибалтики (территория Восточной Пруссии), где до начала 18 в. сохранялись остатки прусского языка, а ещё восточнее ятвяжского языка. Данные топонимии (особенно гидронимии), балтизмы в славянских языках, археологические и собственно исторические данные свидетельствуют о том, что в 1-м тыс. -- начале 2-го тыс. н.э. балтийские языки были распространены в Верхнем Поднепровье и вплоть до правых притоков Верхней Волги, до Верхнего и Среднего Поочья (включая западную часть бассейна р. Москва и территорию гор. Москвы), до р. Сейм на юго-востоке и до р. Припять на юге, к западу от Вислы -- в Поморье и Мекленбурге.
Особенности ареала распространения балтийских языков в древности объясняют следы языковых контактов балтов с финно-уграми, иранцами, фракийцами, иллирийцами, германцами и т.д.
Современные балтийские языки представлены литовским и латышским (иногда выделяют и латгальский). К числу вымерших балтийских языков относятся прусский (до 18 в.; Восточная Пруссия), ятвяжский, или судавский (до 18 в.; северо-восток Польши, южная Литва, смежные районы Белоруссии), куршский (до середины 17 в.; на побережье Балтийского моря в пределах современных Литвы и Латвии), селонский, или селийский (документы 13--15 вв.; часть восточной Латвии и северо-восток Литвы), галиндский, или голядский (в русских летописях "голядь"; документы 14 в.; южная Пруссия и, вероятно, бассейн р. Протвы). часто противопоставляют литовский и латышский как восточнобалтийские всем только что названным языкам как западнобалтийским. Точнее говорить о наличии компактного ядра языков "внутренней" зоны (литовский и латышский) и и о языках внешнего пояса балтийского ареала: прусском на крайнем западе, галиндском и ятвяжском на крайнем юге и востоке). Языки внешнего пояса подверглись германизации и славянизации.
Античные писатели упоминали некоторые из балтийских племён: айстии у Тацита, галинды и судины у Птолемея.
Особенности балтийских языков:
в фонетике: существенны противопоставления палатализованных и непалатализованных, простых согласных и аффрикат, напряжённых и ненапряжённых, долгих и кратких гласных; наличие интонационных противопоставлений; возможность скопления до 3 согласных в начале слога; наличие закрытых и открытых слогов;
в морфологии: использование у глагола количественного и качественного чередования гласных; у имён передвижения ударения, мены интонаций; богатство суффиксального инвентаря; остатки среднего рода; 2 числа; 7 падежей, включая инструменталис, локатив и вокатив), в литовских диалектах под влиянием финно-угорского субстрата аллатив, иллатив, адессив; полные и краткие формы прилагательных; 3 степени градуальности; 5 типов основ у существительных; различение у прилагательного именного и местоимённого типов склонения; наклонения изъявительное, условное, желательное, повелительное, а в латышском восходящие к финно-угорскому субстрату долженствовательное и пересказывательное; залоги действительный, возвратный, страдательный; многообразные типы времён и наклонений;
в синтаксисе: предшествование генитива другим падежам в цепочке имён;
в лексике: большинство слов из исконной и.-е. лексики; практически единый словарь балтийских языков; значительная общность балтийской и славянской лексики; заимствования из языков финно-угорских, немецкого, польского, русского.
