Стачек 160 историческое название поместье форель. История психиатрической больницы всех скорбящих как образец гуманного отношения к душевнобольным. Больница "Всех скорбящих"

На проспекте Стачек, неподалеку от его пересечения с Ленинским проспектом, можно увидеть желтое здание увенчанное двумя башнями (Проспект Стачек, 158). На первый взгляд оно выглядит как постройка начала 1950-х годов, однако история его на 200 лет длиннее. Вот два его фото - начала прошлого века и наших дней:



Между 1747-м и концом 1750-х годов эти земли приобрел гофмаршал, генерал-поручик и граф Священной Римской империи К. Е. Сиверс. В приобретенном им имении строится новый усадебный дом по проекту Ф.-Б. Растрелли. Здание стало одной из последних его работ в России. Строительство завершилось в 1760-1761 годах. О том, как выглядела усадьба, мы можем судить по этому чертежу из варшавских архивов:


Вскоре после окончания строительства на престол взошла новая императрица - Екатерина II. Впервые она посетила усадьбу вскоре после своего восшествия на престол, 17 августа 1762 года, а в дальнейшем бывала здесь регулярно (в основном приезжая на охоту).
В 1779-м году дочь Сиверса продала свою дачу самому знаменитому фавориту Екатерины II Г. А. Потемкину. Известный садовник В. Гульд разбил для него на даче английский сад. А в 1781-м году Екатерина II выкупает усадьбу у Потемкина за 30 тысяч рублей (которые он потратил на покрытие карточных долгов) и жалует ее вице-канцлеру графу И. А. Остерману вместе с 10 тысячами рублей на перестройку здания. Здание перестроили в стиле классицизма (автор перестройки неизвестен, возможно, это И. Е. Старов). Именно в таком виде здание просуществовало до XX-го столетия.
Далее дачу приобрел князь П. П. Щербатов, а в 1828-м году усадьба была выкуплена в казну для размещения дома умалишенных. В 1828-32 годах по проекту Д. Квадри к зданию были пристроены с востока флигеля. В 1836-38 годах они были увеличены архитектором П. С. Плавовым. А в 1847-50 годах Плавов возвел еще два корпуса - для служащих больницы и для неизлечимо больных.
В 1922-м году больница получила имя швейцарского невропатолога Огюста Анри Фореля (основной его заслугой было то, что он дружил с Луначарским и высказывал симпатии к СССР). Под названием Больница Фореля она была широко известна в городе.
Во время войны больница оказалась неподалеку от переднего края и сильно пострадала от обстрелов.


Послевоенное обследование здания выявило под осыпавшейся штукатуркой следы барочных деталей, срубленных при перестройке здания. Это позволило историку архитектуры Ю. М. Денисову атрибутировать здание как произведение Растрелли. Обсуждался вопрос восстановления памятника архитектуры, но в результате было принято решение реконструировать больницу под жилой городок для рабочих Кировского завода (в главном здании разместился дом культуры).


Работы по перестройке комплекса вела группа архитекторов, которую возглавлял Л. Л. Шретер (один из представителей многочисленного семейства Бенуа - он был внуком Л. Н. Бенуа). В результате, в 1950-1964 годах был создан живописный район. Прогуляемся по нему.


У главного здания снесли башню и надстроили центральную часть до трех этажей:








Боковые же флигеля, напротив, надстроили до пяти этажей и увенчали бельведерами (фактически вывернув изначальную композицию "наизнанку").














А вот соединительные галереи с колоннадами дошли до нас почти без изменений:








Обойдем здание вокруг:




С противоположной стороны сохранился старинный пруд. Вместе с флигелями главного здания, построенными Квадри и перестроенные Плавовым и Шретером он создает просто великолепный вид:














Заглянем во внутренний двор:






















До войны здесь еще стояла колонна, но до наших дней она не дошла:

Справа от главного здания стоит бывший корпус для служащих больницы:






Балконы здания представляют своеобразный гибрид:


Нижняя часть с консолями и водостоками относится ко временам Плавова, а вот решетка - уже советских времен:




Следующий дом завершает эффектная ротонда:




К сожалению, сам дом не в лучшем состоянии:












Еще один корпус


Котельная:


Теперь двинемся в другую сторону от главного здания:












Следующий дом выходит на проспект Стачек портиком с четырьмя колоннами:














Этот дом построен в 1955-м году:








Еще один дом, аналогичный выходящему на проспект:




С другой стороны дома за крыльцом с полуротондой разместился детский сад:


Его также завершает портик:


Трансформаторная будка также решена в стиле классицизм:


А это - бывший корпус для неизлечимых, еще одна постройка Плавова.

История психиатрической больницы всех скорбящих как образец гуманного отношения к душевнобольным

В то время, как западноевропейской практике долгое время проблемы душевнобольных в большей степени решались путем их изоляции от общества и помещения в тюрьмы, исправительные и работные дома, российские долгаузы и больничные отделения для умалишенных с самого начала относились к медицинскому ведомству.

В правительственном предписании об организации специальных долгаузов для душевнобольных, разработанном при участии Российской Академии наук, было настоятельно подчеркнуто, что помешанных следует лечить и охранять, чтобы эти больные не могли причинить вреда себе или окружающим.
Для наблюдения за ними рекомендовалось назначать людей добросердечных, например, уволенных на пенсию солдат, способных к большей терпимости.

Первое больничное отделение для умалишенных было официально открыто в 1784 г. при Обуховской больнице в Санкт-Петербурге. Описание этого первого отделения для помешанных содержит следующие сведения о его устройстве и внутренней обстановке:
«Здание имело 32 комнаты (или палаты), которые были расположены в два ряда, один ряд для мужчин, второй – для женщин. Между этими обоими рядами палат был широкий коридор, который по всей своей длине был перегорожен и таким образом отделял мужское отделение от женского. Палаты отличались особой чистотой и опрятностью, но беспокойные больные были привязаны кожаными ремнями к койкам». «Средства усмирения неспокойных состоят в ремне в 2 дюйма ширины и 2 аршина длины, коим связывают им ноги, и так называемых смирительных жилетах (camsoles), к коим приделаны узкие рукава из парусины длиною в 3 аршина для привязывания ими рук больного вокруг тела». Эти ремни более спокойно, чем цепи, поскольку с пациентами обращались мягко и по дружески. Это, а также хорошее питание немало помогало больным восстановить свое здоровье. Когда это было возможно, делались попытки ограничить применение принудительных мер и внедрять гуманные принципы лечения.

Так как имевшиеся в распоряжении лечебные возможности были чрезвычайно скромными, большое значение придавалось гуманным формам обращения и хорошему моральному климату. В январе 1828 г. принадлежавшие Приказу общественного призрения Обуховская больница с домом умалишенных, богадельня, сиротский и смирительный дом, а затем еще 8 учреждений Петербурга и Москвы перешли в ведение «Попечительского совета ведомства императрицы Марии Федоровны». В том же году было решено отделить от Обуховской больницы палаты для душевнобольных и вынести их за город.

В Российском государственном историческом архиве хранится автограф Марии Федоровны, в котором она утверждает «примерный штат Дома умалишенных на 120 человек, для надлежащего наблюдения, когда сие заведение отделено будет от Обуховской больницы…». Документ написан в Павловске, датирован 9 мая 1828 г. и имеет подпись «Мария». Мария Федоровна, пытаясь улучшить положение душевнобольных и иметь большее представление о помощи душевнобольным в западноевропейских странах, предприняла попытки ознакомления с организацией ухода за душевнобольными в этих странах.
Попечитель Джон Веннинг предложил купить дом на 11 версте Петергофской дороги и приспособить его для нужд больницы, заявив, что «сие здание признается известнейшими медиками весьма удобным для помянутого заведения».

С 1828 по 1832 год производилась перестройка и расширение больничного здания. Вначале к главному зданию по проекту Д. Квадри пристроили флигели, а позднее архитектор П.С. Плавов перестроил и сам дворец, устроив в бывшем бальном зале церковь во имя Божьей Матери Всех Скорбящих Радости.
Последующие перестройки больницы в середине XIX века касались, главным образом, ее внутренней перепланировки или пристройки новых клинических корпусов.
В итоге возник целый больничный городок, названный больницей «Всех скорбящих».

Врачи считали необходимым обеспечить «индивидуальный образ жизни в соответствии с психическим состоянием». Цветы на окнах, картины, камин в курительной комнате создавали полудомашнюю обстановку.
Руководство больницей принял выходец из Саксонии врач Ф.И.Герцог (F.Hartcoh, 1784-1853), ранее работавший психиатром в Москве.Больница пользовалась личным покровительством императрицы Марии Федоровны и считалась одной из самых приличных казенных больниц, по мнению многих, одной из лучших в Европе.
Неудивительно, что вскоре она оказалась переполненной. В числе ее находилось немало хроников, за которыми в домашних условиях трудно было обеспечить должный уход. Уже через несколько лет к ней пристроили новый корпус на 80 кроватей, но и это не решило проблемы.
В конце XIX века в больнице было 300 кроватей – 150 для мужчин и столько же для женщин. Кроме того, при ней осуществлялся амбулаторный прием «для бедных больных, страдающих разными болезнями», которых ежегодно обращалось до 3 тысяч.

Больничные здания состояли из двух больших каменных корпусов с одноэтажными пристройками и двух летних бараков на 50 человек каждый. Условия содержания были прекрасные: 100 комнат для женщин, в том числе 4 залы для дневного пребывания, рукодельная мастерская и две столовых. В мужских отделениях – 79 палат, включая 3 залы для дневного пребывания, 3 столовые и переплетную мастерскую.
Для прогулок различных категорий больных – спокойных, беспокойных и буйных, - предназначались семь садов и большая роща. Территория лечебного заведения в 160 десятин тянулась от взморья Финского залива до реки Лиговки и полотна Балтийской железной дороги. Петергофское шоссе делило ее на две почти равные части. Около 80 десятин земли сдавали в аренду под огороды и покосы. Принимали в больницу «лиц всякого звания». Из общего числа мест 160 были платные: для людей с ограниченными средствами плата составляла 10 рублей в месяц; для пациентов, помещаемых государственными и общественными учреждениями – 20 рублей; для своекоштных полупансионеров – 30 и своекоштных пансионеров – по 60 рублей в месяц. 110 мест являлись бесплатными, включая 10 так называемых запасных кроватей.

Здесь (наверное, в корпусе для неизлечимых больных) умер художник Павел Андреевич Федотов, автор «Вдовушки», «Сватовства майора», «Свежего кавалера», знакомых нам с детства. Болезнь подступила неожиданно. Еще весной 1852 года он бывал в гостях, встречался с друзьями, а уже летом его пришлось поместить в больницу. Сначала – в лечебное заведение австрийского врача М. Лейдесдорфа на Слоновой улице у Таврического дворца. Но плата была слишком высока – 80 рублей в месяц, и друзья перевезли его в больницу «Всех скорбящих» на 11 версту Петергофской дороги.
Кстати, узнав о болезни художника, Николай I выделил довольно крупную сумму на его лечение, но это не помогло. С 8 октября художник находился в больнице «Всех скорбящих». Навещавших его друзей он уже не узнавал, и 13 ноября 1852 скончался. Похоронен Павел Андреевич Федотов был на Смоленском кладбище, но в 1936 году его прах потревожили – перенесли в Некрополь мастеров искусств при Александро-Невской лавре.

Весьма любопытны сведения о штате больницы. Медицинский персонал состоял из 7 врачей, 6 фельдшеров, аптекаря, аптекарского ученика и фельдшера при аптеке. Административный состав был представлен смотрителем, бухгалтером, письмоводителем, помощником смотрителя, 2 писцами, священником, псаломщиком и архитектором. Надзирали и ухаживали за больными 4 надзирателя и 3 надзирательницы, 11 их помощников, кастелянша, 40 служителей, 41 сиделка и по хозяйственной части 92 человека.

Разумеется, сегодня в распоряжении врачей-психиатров имеются действенные фармакологические средства, но в части условий содержания больных сравнение отнюдь не в пользу современной действительности.
Руководящим документом, регламентирующим его работу, был больничный устав, который основывался на западноевропейской модели призрения умалишенных, и в котором провозглашались гуманные принципы обращения с душевнобольными и были сформулированы первые предложения по внедрению рациональной терапии занятостью.
Автором устава был врач Иоханн Георг Рюль (1769-1846), получивший медицинское образование в Германии, но поступивший на службу в России и много сделавший для нее. Свой опыт в области психиатрии он приобрел в Обуховской больнице в Санкт-Петербурге.
В 1804 г. И.Г. Рюль был назначен лейб-медиком вдовствующей императрицы Марии Федоровны и с тех пор принадлежал к ее самым близким и доверенным советникам. Он был ответственным за медицинские вопросы, которые решал созданный Марией Федоровной Попечительский совет по благотворительным заведениям.
Проект устава больницы «Всех скорбящих» был одобрен Попечительским советом в 1832 г. и опубликован в виде книги. Поступления от продажи этого труда шли на удовлетворение нужд неимущих пациентов больницы. Книга состояла из 14 глав, в которых давалось детальное описание организации, руководства и устройства быта больницы. Так некоторые главы назывались: «О приеме в заведение», «О распределении душевнобольных по виду и тяжести заболевания», «О платье пациентов», «О питании и питье», «Об обязанностях главного врача и медицинского персонала» и т.д. В ней также подробно обсуждались принудительные меры и их роль в лечении.
Если внимательно рассмотреть некоторые соображения И.Г. Рюля, то новыми и важными окажутся следующие аспекты: уже в первом параграфе подчеркивается, что заведение в первую очередь принимает излечимых больных и поэтому не предназначено исключительно для изоляции и присмотра за ними.
Было указано на значение местности, в которой должна находиться больница: она должна быть здоровой и красивой и пробуждать у душевнобольных жизнерадостность. При больнице должен иметься сад и различные мастерские для занятости пациентов. Решеток на окнах следует избегать, а все палаты для душевнобольных должны быть уютными, чтобы не создавать у пациентов впечатления тюрьмы.
Надзирающий персонал не должен обращаться к больным на «ты», а смирительные средства могут применяться только по распоряжению врача. Главный врач должен посещать больницу два раза в день, иметь не только превосходное медицинское образование, но и обладать хорошим знанием людей.
Применение грубых и болезненных принудительных средств И.Г. Рюль считал неуместным. Они должны были навсегда изгнанными из заведений для душевнобольных. Так он подчеркивал, что весь новейший опыт, накопленный в заведениях для душевнобольных, показывает, что нет ничего лучшего, чем обращаться с такими больными любезно и уважительно, но с надлежащей твердостью.

Кроме того, в своей деятельности И.Г. Рюль руководствовался целесообразностью ранней госпитализации пациентов, отмечая, что «если лишенные ума не будут тотчас же помещены в устроенное для них заведение, то упускается первый для пользования их удобнейший период».

Все рассуждения И.Г. Рюля о внутренней обстановке и об атмосфере учреждения, а также о применяемых лечебных методах свидетельствуют о его большом уважении к личности пациентов. Одновременно он подчеркивал, что никто не имеет права наказывать душевнобольных физически или иными способами. Таких пациентов нельзя ругать или делать им какие-либо упреки. По его мнению, упорядоченный режим дня, посильная и рациональная занятость (большинство санкт-петербургских аптекарей покупало упаковки лекарств, изготовленные в мастерских больницы «Всех скорбящих», эта идея, предложенная и реализованная И.Г. Рюлем, приносила больнице дополнительную прибыль), ласковое обхождение и хорошо продуманная терапия ведут к улучшению состояния больных.

Изучение развития психиатрии в России в первой половине ХIХ в. показало значительные прогрессивные изменения в теории и практике обслуживания психически больных. Государственными инстанциями были приняты законодательные акты, регулировавшие организацию и лечение душевнобольных. На законодательство благотворное влияние оказали прогрессивные отечественные психиатры, которые определили комплекс основанных на гуманистических принципах мер по содержанию и лечению больных с организацией рациональной занятости душевнобольных и проведением психотерапевтических мероприятий в специализированных психиатрических лечебницах, что создало прочную основу для последующего интенсивного развития психиатрии.

Богатую и длинную историю имеет комплекс зданий в стиле николаевского классицизма и "сталинского ампира"(пр. Стачек, дома 140, 142, 144, 156, 158, 160, 172) - "Кировский городок".

Первым владельцем приморской дачи, на которой он расположен, был адмирал Иван Михайлович Головин. После его смерти дача с господским домом и службами была разделена на 2 части, которые першли в руки его сыновей: бригадира И.И. Головина и вице-адмирала А.И.Головина. Между 1747-м и концом 1750-х гг. дачу приобретает Карл Ефимович Сиверс, генерал-поручик и гофмаршал, с 1760 г. - граф Римской империи. В конце 1750-х гг. по проекту Ф.-Б. Растрелли в имении начинается возведение каменного усадебного дома, кторый стал одной из его последних работ в России. В 1760-1761 гг. строительство было завершено. Это был одноэтажный на высоком цоколе дом с высоком мезонином. Интересный элемент - выступающий подъезд с двумя пандусами, обрамлённый пучками колонн. Здание было возведено в стиле зрелого барокко.

Екатерина II ужинала в доме Сиверса вскоре после восшествия на престол, 17 августа 1762 г. Екатерина не раз останавливалась здесь для охоты, в том числе после смерти хозяина 19 сентября 1754 г., когда имение перешло в руки его дочери, Елизаветы Карловны Сиверс.

Парадный ансамбль включал дврец с флигелями, к югу от которого простирался большой регулярный сад с круглым прудом посередине, сохранившимися до сих пор. 19 июля 1779 г дача была продана Г.А. Потёмкину. Однако Потёмкин вступил во владение ранее: уже 9 сентября был дан бал на "Петергофской дороге, на даче Сиверса". В августе 1781 г. дача была приобретена у Потёмкина Екатериной II за 30000 рублей и пожалована видному дипломату, действительному тайному советнику, вице-канцлеру графу И.А. Остерману. При этом ему было выделено 10000 на перестройку здания. В 1808 году дача перешла в руки действительного тайного советника князя Павла Петровича Щербатова и была продана им в 1828 году для устройства дома умалишённых.

Уже после Великой Отечечственной войны, в 1950-1964 гг., был подготовлен и реализован проект реконструкции этого места. При участии архитекторов Ю.А. Визенталь, Л.М. Гольдвассера, В.И. Заусской было принято решение реконструировать господский дом под дом культуры. Также комплекс был дополнен жилыми домами для рабочих Кировского завода. Бывший господский дом был перестроен почти неузнаваемо: башня главного здания была снесена, его надстроили до 3 этажей, флигели до 4 и увенчали бельведерами. Потчи без изменений сохранились лишь соединительные галереи с колоннадами. Во внутреннем дворе от XVIII века до нас дошла колоннада центральной части главного корпуса и несколько старых лиственниц. Уцелел старый круглый пруд. Сохранилась и часть центральной аллеи, но уже с молодыми деревьями.

Исторические районы Петербурга от А до Я Глезеров Сергей Евгеньевич

«Кировский жилгородок»

«Кировский жилгородок»

Так называется с послевоенных времен район бывшей усадьбы на 11-й версте Петергофской дороги – ныне участок проспекта Стачек невдалеке от пересечения с Ленинским проспектом.

В петровское время владельцем участка стал сподвижник царя-реформатора адмирал Иван Михайлович Головин. После его смерти имение поделили между собой сыновья, оно не раз переходило из рук в руки, пока владельцем не стал в конце 1750-х гг. гофмаршал двора Карл Ефимович Сиверс. Для него в 1761 г. по проекту Ф.Б. Растрелли построили каменный дворец с двумя флигелями в стиле барокко. Есть сведения, что в этой усадьбе любила гостить Екатерина II.

Затем дворец принадлежал дочери Сиверса Елизавете Карловне, вышедшей замуж за Якоба Ефимовича Сиверса, новгородского генерал-губернатора. Она продала усадьбу в конце 1770-х гг. князю Григорию Александровичу Потемкину. Однако уже в 1781 г. Екатерина II откупила дачу Потемкина в казну и подарила ее вице-канцлеру Ивану Андреевичу Остерману.

Дворец был окружен садами: вверху, на террасе, существовал устроенный еще при Сиверсах регулярный парк с прудом, а внизу, за Петергофской дорогой, – обширный пейзажный парк со сложной водной системой и ковшом, имевшим выход через канал в Финский залив.

В 1808 г. загородная дача перешла к новому владельцу – князю Павлу Петровичу Щербатову, который в 1828 г. продает усадьбу в казну. В том же году начались работы по перестройке бывшего дворца под первую в Петербурге государственную психиатрическую больницу – отделившуюся от Обуховской больницы палату для душевнобольных. Бывший бальный зал дворца превратился в больничную церковь, ее освятили во имя иконы «Всех Скорбящих Радость». Так возникло название больницы «Всех скорбящих».

Рядом с бывшим усадебным домом выстроили специальные больничные здания – для неизлечимых больных (пр. Стачек, 144), для служащих (пр. Стачек, 160). Во второй половине XIX в. построили еще одно служебное здание (ныне – пр. Стачек, 156). Таким образом, на месте бывшей усадьбы возник целый больничный городок.

Инициатором создания загородной психиатрической лечебницы являлась вдовствующая императрица Мария Федоровна, но открытие больницы состоялось уже после ее смерти – в 1832 г. Впоследствии больницу «Всех скорбящих» опекал сам император Николай I.

В начале ХХ в. эта больница считалась одной из лучших в России. Продолжила она свое существование и после революции, получив в начале 1920-х гг. имя известного швейцарского невропатолога и психиатра Фореля. В народной топонимике имя ученого претерпело метаморфозы: оно потеряло свой первоначальный смысл и стало ассоциироваться с рыбой.

Не случайно трамвайную остановку напротив местные жители именовали просто «Форелью». Даже легенда бытовала: будто бы место, где находится «Кировский жилгородок», славилось прежде форелью. Петербургская знать приезжала сюда на рыбалку и останавливалась «на уху» в домике поодаль, где жила крестьянка по имени Ульяна. Отсюда и пошло название ближайшей местности – Ульянка…

Во время войны больничный городок оказался вблизи передней линии обороны и был сильно разрушен. После войны решили не заниматься реставрацией, а восстановили и реконструировали дома под жилье рабочих и служащих Кировского завода. Отсюда и пошло название – «Кировский жилгородок». Дворец превратился в трехэтажное здание с двумя башнями по сторонам. Уцелели лишь колоннады галерей XVIII в. и фрагмент садового фасада. В 1965 г. в бывшем дворце открылся Дом культуры, ныне это Центр культуры и досуга «Кировец».

В Кировском районе, на проспекте Стачек находится один из самых нетипичных рабочих городков Петербурга. Комплекс, состоящий из дачи Сиверса, усадьбы Потемкина, Больницы Всех Скорбящих и достроенных в советское время домов местные жители называют Кировским городком.

Участок, на котором сегодня стоят здания, принадлежал адмиралу Головину, соратнику Петра I. После смерти адмирала, участок разделили его сыновья. Западная часть в 1740 году перешла к сенатору Нарышкину, а через пять лет, после его смерти, к его жене. Именно у нее землю купил Карл Сиверс, гофмаршал при дворе Елизаветы Петровны. Он же выкупил и восточную часть у наследников Головина. На месте старых деревянных построек возвели двухэтажный дворец в стиле барокко. Проект Сиверс заказал у архитектора Растрелли.

Центральная часть дворца подчеркивалась пышным подъездом, к которому вели два пандуса. Над подъездом - крытый балкон, завершенный сложным картушем. Фасады были акцентированы пилястрами, кровли имели сложные очертания.

В отделке обильно использовалась скульптура. Дворец располагался на природной террасе, ниже которой проходила Петергофская дорога. Дополняли ансамбль два отдельно стоящих флигеля и регулярный парк с прудом.

Впоследствии дачей владели многие знатные люди, в том числе и князь Потемкин. В 1828 году усадьба приобрела совершенно новое назначение - государство выкупило в казну за 190 тысяч рублей, для устройства первой в Петербурге больницы для умалишенных.

К главному зданию пристроили больничные корпуса, так что оно приобрело форму буквы «П». В главном корпусе располагалась церковь, контора, приемные комнаты, столовые. Залы были также разделены мужчин и для женщин из «спокойных» больных. Из главного корпуса просторные коридоры вели в боковые флигели -мужской и женский.

В 1922 году больницу переименовали: назвали именем швейцарского невропатолога и общественного деятеля Огюста Анри Фореля, который дружил с Луначарским и высказывал свои симпатии к СССР. По типичному для того времени сценарию, церковь ликвидировали в 1924 году, отдав ее помещение под клуб

Больница им. Фореля просуществовала до 1941 года. Когда линия фронта приблизилась к Ленинграду, персонал эвакуировали. Здания заняли командные пункты воинских частей, оборонявших город. В 41-м здесь находился штаб 21-й дивизии НКВД. За годы войны здания сильно пострадали, от них остались одни руины.

Вопрос о восстановлении архитектурного памятника начали обсуждать в конце 1940-х годов. Весь комплекс решили реконструировать под Дом культуры и дополнить жилыми домами для рабочих разраставшегося Кировского завода.

Над проектом создаваемого здесь жилого городка работал творческий коллектив 8-й архитектурной мастерской института «Ленпроект». Строили комплекс с помощью заводских строителей.

Центром городка остался прежний дворцовый комплекс, которому добавили один этаж. По бокам возвели две семиэтажные башни, а центральную башню главного здания снесли. Флигели, где раньше размещались больные, достроили до четырех этажей. В 1950 году заводские строители восстановили четырехэтажный западный корпус и достроили еще два похожих здания, которые завершили архитектурную композицию городка.

Все постройки решили выполнить в традициях классической архитектуры, чтобы составить единый архитектурный ансамбль. Сохранили старинный пруд и вековые деревья. От подлинного дворца эпохи классицизма сохранились одноэтажные тосканские колоннады. Частично уцелел обращенный к парку фасад дворца времен Остермана, а своды подвалов опираются на столбы, поставленные еще при Растрелли.

В 1990 году Кировский городок был взят под охрану государства как памятник архитектуры. Сегодня комплекс заселен, в нем действует дом культуры, детский сад, некоторые помещения заняты офисами, кафе и магазинами.