Главная » Физика » Карцев леонид николаевич. Карцев, леонид николаевич Карцев леонид николаевич

Карцев леонид николаевич. Карцев, леонид николаевич Карцев леонид николаевич

Карцев фамилия и топоним. Карцевы русский дворянский род. Известные носители: Карцев, Александр Иванович (род. 1964) российский писатель. Карцев, Василий Михайлович (1920 1987) футболист. Карцев, Леонид Николаевич (род.… … Википедия

Леонид Карцев - Биография Леонида Карцева Леонид Николаевич Карцев родился 21 июля 1922 года в селе Скомово Ивановской области. В 1939 году поступил в Ивановский энергетический институт. 13 августа 1941 года был мобилизован в Красную армию в 3‑е Саратовское… … Энциклопедия ньюсмейкеров

Лауреаты Сталинской премии за выдающиеся изобретения и коренные усовершенствования методов производственной работы - Сталинская премия за выдающиеся изобретения и коренные усовершенствования методов производственной работы форма поощрения граждан СССР за значительные заслуги в техническом развитии советской индустрии, разработки новых технологий, модернизации… … Википедия

Лауреаты Сталинской премии за выдающиеся изобретения - Содержание 1 1941 2 1942 3 1943 4 1946 4.1 Премии … Википедия

Лауреаты Государственной премии СССР в области науки и техники (1980-1991) - Содержание 1 1980 2 1981 3 1982 4 1983 5 1984 6 1985 … Википедия

Госпремия РФ

Госпремия России - Нагрудный знак лауреата Государственной премии Росиийской Федерации Государственная премия Российской Федерации присуждается с 1992 года Президентом Российской Федерации за вклад в развитие науки и техники, литературы и искусства, за выдающиеся… … Википедия

Государственная премия РФ - Нагрудный знак лауреата Государственной премии Росиийской Федерации Государственная премия Российской Федерации присуждается с 1992 года Президентом Российской Федерации за вклад в развитие науки и техники, литературы и искусства, за выдающиеся… … Википедия

Государственная премия Российской федерации - Нагрудный знак лауреата Государственной премии Росиийской Федерации Государственная премия Российской Федерации присуждается с 1992 года Президентом Российской Федерации за вклад в развитие науки и техники, литературы и искусства, за выдающиеся… … Википедия

Государственная премия Российской Федерации в области литературы и искусства - Нагрудный знак лауреата Государственной премии Росиийской Федерации Государственная премия Российской Федерации присуждается с 1992 года Президентом Российской Федерации за вклад в развитие науки и техники, литературы и искусства, за выдающиеся… … Википедия

«Есть некая необъяснимая гармония между загадочной русской душой и танком. Танк – машина огромная, тяжелая, негибкая. Его трудно расшевелить, но, когда он сдвинулся с места, то разбегайся. Очень напоминает общепризнанные характеристики русского человека...».

13 апреля этого года, на девяносто первом году жизни умер создатель легендарной серии танков Т-54, Т-55, Т-62, ракетного истребителя танков ИТ-1, автор проекта Т-72, генерал-майор-инженер Леонид Николаевич Карцев. Последний танковый конструктор, как называли его коллеги и сотрудники, замкнул ряд великих «К» – Кошкина, Котина и Кучеренко – создателей легендарной «тридцатьчетверки». Танки Карцева можно по праву назвать аналогами «Калашникова» в бронетехнике, они славятся надежностью, неприхотливостью и технологичностью, не роняя при этом планку боевой эффективности.

Прежде чем начать разговор о судьбе Николая Леонидовича, стоит привести небольшую выдержку из опубликованного выступления полковника Геннадия Пастернака, много лет проработавшего под его началом. Данная речь была написана в канун девяностолетнего юбилея продолжателя традиций великой и великолепной танковой конструкторской школы советской эпохи: «21 июля 2012-го года бывшему Главному конструктору Уралвагонзавода Л.Н. Карцеву исполняется уже девяносто лет, но он по-прежнему забыт нашим государством. …Неужели Начальник Генерального штаба Н. Макаров, получивший на днях (в марте 2012-го) высокое звание Героя России, сделал для армии больше чем Леонид Николаевич? ...У нас в стране практически не осталось живых танковых конструкторов! Это наша ».

Символично, но большинство известных отечественных конструкторов и оружейников происходят из российской глубинки. Продолжил эту традицию и Леонид Николаевич, который появился на свет 21 июля 1922-го года. Семья потомственных владимирских крестьян Карцевых жила в селе Скомово Гаврило-Посадского района Владимирской области. В 1934-ом году его родители перебрались в соседнюю Ивановскую область, где отец смог, наконец, получить работу.

О детстве и отрочестве Леонида Николаевича, к сожалению, известно крайне мало. Однако стоит отметить одну любопытную особенность. По воспоминаниям самого Карцева, он за всю жизнь не слышал от отца ни одного грубого слова. Это к вопросу о «старой» русской традиции матерщины. И сам Леонид Николаевич всю жизнь отличался тем, что в его словаре полностью отсутствовала «ненормативная» лексика. А ведь он вращался в военно-производственной сфере, где даже самое высокое начальство, включая кураторов из ЦК, густо унавоживало свою речь «вспомогательным» русским языком, особенно в общении с подчиненными.

Для основной массы сельской молодежи последней образовательной ступенью была обязательная семилетка. Однако молодой Карцев стремился к знаниям и в 1939-ом году успешно окончил среднюю школу. В этом же году он сдал приемные экзамены в Ивановский энергетический институт и был зачислен на первый курс. В своих воспоминаниях Леонид Николаевич как-то мельком (великий конструктор был совершенно не тщеславен), написал, что отец гордый тем, что его сын будет инженером, стал совсем по-иному, уважительно с ним разговаривать. Тем, что крестьянский паренек станет образованным человеком, гордилась не только семья, но и односельчане. Слово «образованный!» тогда произносилось именно с восклицательным знаком и не носило нынешнего оттенка презрения или умаления.

К несчастью, Карцев принадлежал к трагическому поколению юношей и девушек, родившихся в начале ХХ-го века, более чем на две трети сгоревшего в ужасной топке Мировой войны. В августе 1941-го года его, студента второго курса, призвали в армию и отправили служить в запасной полк связи, стоявший в Казани. Вскоре командование части послало рядового Карцева в третье Саратовское танковое училище, которое он с отличием закончил в 1942-ом году. Молодого командира отправили на горьковский завод «Красное Сормово», выпускавший тридцатьчетверки. Но уже в 1943-ем году лейтенант Карцев сражался в составе 45-ой Гвардейской танковой бригады первой гвардейской танковой армии генерала Катукова. Танкист Карцев принял участие в тяжелейших боях Проскурово-Черновицкой, Висло-Одерской и Берлинской наступательных операций. Войну капитан Карцев прошел, к счастью, без серьезных ранений. Воевал он хорошо, о чем свидетельствуют такие награды как орден Красной Звезды, редкий тогда орден Отечественной войны I степени, высоко ценимая всеми фронтовиками медаль «За отвагу». Но для дальнейшей судьбы конструктора танков решающее значение приобрело тесное знакомство с образцами отечественной и иностранной бронетехники, и опыт ее использования в самых экстремальных условиях. Можно предположить с большой долей уверенности, что именно тогда Леонид Николаевич впитал буквально с кровью главный принцип своей конструкторской работы – симбиоз эффективной поражающей мощи бронетехники с максимально возможной защитой «живой силы», которая была для него не абстрактным понятием, не цифрой в оперативно-тактических планах, а конкретным, живым человеком.

В своих воспоминаниях Карцев напишет, что в их бригаде «технарей», никаких наград выше ордена «Красной Звезды» не присваивали. И это даже после тяжелейших, успешных операций. А вот политработникам, наоборот, не давали орденов ниже «Красного Знамени». Он с болью писал: «Осенью 1945-го года я случайно встретил одного из зампотехов роты нашей бригады – М. Чугунова и, увидев у него на груди только юбилейные медали, спросил: «Миша, неужто тебя не наградили даже «За боевые заслуги»? Ты же прошел с бригадой от Киева до Берлина...». Увидев в ответ виноватую, смущенную улыбку, я понял, что допустил невольную бестактность...». Даже по прошествии десятилетий (впервые воспоминания Карцева были опубликованы в 2008-ом году, в журнале «Техника и вооружение) он корит себя за вырвавшиеся слова.

Летом 1945-го года командир роты технического обеспечения Леонид Карцев демобилизовался и возвратился в Москву. В августе бывшего фронтовика после сдачи вступительных экзаменов приняли сразу на второй курс инженерного факультета Военной академии бронетанковых и механизированных войск им. И.В. Сталина. В 1949-ом году он с блеском закончил Академию. В числе пятнадцати выпускников золотой медалист получил распределение в Нижний Тагил на знаменитый «Уралвагонзавод». Такой мощный десант инженеров-конструкторов был направлен на это предприятие отнюдь не случайно. В это же время ровно на целый год решением Политбюро ЦК было полностью остановлено танковое производство в стране. Столь беспрецедентное решение вызвала целая волна нареканий, достигших самых высоких инстанций, на конструктивные недостатки танка Т-54, только что поставленного на вооружение армии. Одной из главных причин множественных недоработок нового танка явился недостаток квалифицированных конструкторов и инженеров-технологов на «Уралвагонзаводе». Эта проблема возникла тогда, когда после освобождения Харькова в 1943-ем году, большинство специалистов завода им. Коминтерна, эвакуированного в начале войны на Урал, вернулось в родные края. Без того немногочисленное конструкторское бюро «Уралвагонзавода», сократилось до минимума. Для исправления сложившейся ситуации вышло специальное постановление Совета Министров СССР о направлении пятнадцати лучших выпускников Академии в распоряжение КБ нижнетагильского завода, которым тогда руководил один из создателей тридцатьчетверки Александр Александрович Морозов.

Практически все выпускники были фронтовиками, «технарями», в самом лучшем смысле этого слова. Двадцатисемилетний капитан запаса Леонид Николаевич Карцев был зачислен в группу трансмиссий, которой руководил один из главных создателей моторной части танка Т-54, лауреат Сталинской премии Абрам Иосифович Шпайхлер. Через три недели после начала работы Карцев подал рационализаторское предложение, которое не только значительно упростило планетарный механизм поворота (ПМП) танка, но и уменьшило количество его деталей и узлов, что позволило снизить трудоемкость производства и сократить сроки изготовления.

Интересная деталь того времени, о которой позже не раз с улыбкой вспоминал Леонид Николаевич. Кроме работ над военной продукцией, военным конструкторам зачастую поручалась разработка механизмов самого, что ни на есть мирного назначения. Молодой инженер всегда удивлялся увлеченности и быстроте, с которой в бюро трудились над такими проектами. Чуть позднее «секрет» энтузиазма ему раскрыл в разговоре один из начальников цеха, в котором был успешно закончен монтаж очередного «гражданского» заказа. Он показал Карцеву технологическую карту сборки оборудования, в которой был записан расход чистого спирта в объеме двадцати пяти литров на каждый агрегат. Никакой технологической необходимости в применении спирта не было, но он служил в качестве премиального стимула. Спирт же после этого распределялся среди отличившихся. Вот такая своеобразная государственная премия наряду с обувью, фотоаппаратами и радиоприемниками выдавалась в послевоенные времена.

И все-таки главным в работе Карцева было танковое дело. Однажды он вместе с еще одним конструктором разработал уникальную схему, позволившую без изменений конструкции увеличить объем камеры сгорания и обеспечить горение топлива по всей длине котла. К сожалению, А.А. Морозов не только отверг эту идею, но и запретил изготовление чертежей и опытных образцов. Молодые и увлеченные проектом инженеры не испугались. Тайно от всех они взяли старые ненужные чертежи и стерли на них все, кроме штампа и необходимых подписей. На эти чертежи они нанесли свою схему и отнесли их в опытный цех. Изготовленный по нелегальным чертежам котел подогревателя на испытаниях показал отличные характеристики. Лишь после этого два «подпольщика» пошли сдаваться Морозову. Узнав в чем дело, Александр Александрович только улыбнулся и благословил продолжение работ, но уже на законных основаниях. Однако вскоре был издан приказ, строжайше запрещавший выдавать на руки старые чертежи. Кстати, Морозов поощрил конструкторов-«нелегалов» денежной премией, на которую оба купили свои первые в жизни фотоаппараты «Зенит».

Из воспоминаний Л.Н. Карцева: «Как-то раз главных танковых конструкторов страны собрал замминистра С.Н. Махонин, чтобы опять нас «проработать». Когда мы покинули его кабинет, И.Я. Трашутин заявил: «Зачем он говорит с нами в таком тоне? Мы ответственные, серьезные люди. У Форда каждый начальник носит в кармане памятку, в самом начале которой черным по белому написано обеспечивать у каждого рабочего хорошее настроение...» Я запомнил его слова и сделал их законом на своей работе».

Изобретательность, творческий подход молодого конструктора к делу не остались «безнаказанными». В конце 1951-го года А.А. Морозов возвратился на родной Харьковский завод. Вместо него Главным конструктором «Уралвагонзавода» временно назначили А.В. Колесникова, который еще до войны работал в Харькове заместителем у М.И. Кошкина. Также он являлся выпускником Бронетанковой Академии и был награжден Сталинской премией. Вот только приказа о переводе его из статуса ВРИО в статус утвержденного Главного конструктора все не было. Так продолжалось два года. В январе 1953-го Карцева неожиданно вызвали в Москву в Главное управление танкостроения Министерства транспортного машиностроения СССР. Начальник Главтанка Н.А. Кучеренко, также выпускник Бронетанковой Академии и в годы войны заместитель А.А. Морозова, поговорив немного с Леонидом Николаевичем о заводских делах, ничего не объясняя, объявил молодому инженеру, что сейчас они пойдут на прием к министру Ю.Е. Максареву. О министре Карцев был много наслышан, поскольку в годы войны он был директором Уральского танкового завода в Нижнем Тагиле, организовавшим поточное производство Т-34. Только на приеме у Максарева Леонид Николаевич узнал о действительной цели своей командировки в Москву. В том памятном разговоре Кучеренко предложил назначить Карцева вначале замом Главного конструктора, а потом, когда тот наберется опыта, сделать его Главным конструктором предприятия. Министр не согласился. «В этом случае «старики» его подомнут. Нет, будем сразу рекомендовать его на должность Главного конструктора», – так потом описал тот разговор Леонид Николаевич.

Со слов коллеги Карцева, полковника Геннадия Пастернака: «Леонид Николаевич прекрасно понимал, что за простым словом «танк» стоит целая лавина войсковых средств: это и подвижные мастерские по обслуживанию, и танкоремонтные мастерские, и тягачи, и ремонтные части, и фронтовые подвижные заводы капремонта, и заводы капремонта двигателей. Наперекор мнению руководства он выдерживал эволюционный путь развития, сохраняя боеспособность войск и первым реализуя вызовы времени».

Через две-три недели после возвращения из Москвы на завод пришел приказ министра о назначении Л.Н. Карцева Главным конструктором Вагонки. Было ему тогда всего тридцать лет. Наследство Леонид Николаевич получил трудное. Хотя в конструкторском бюро числилось более ста двадцати сотрудников, о многих из них он был, что называется «ни сном, ни духом». Кто-то всего лишь играл за заводскую футбольную команду, кто-то работал в заводской бухгалтерии, одна дама, числившаяся в штате и получавшая положенную каждому сотруднику немалую по тем временам зарплату, была председателем заводского товарищеского суда (многие вряд ли даже слышали об этом уродливом и абсурдном порождении советской действительности). Не хватало мебели, помещений, сам Главный конструктор ютился вместе со своими замами в комнатенке площадью всего десять квадратных метров. Оборудование также было устаревшим, не имелось элементарных вещей, например, кульманов. Нельзя сказать, что для Карцева все это было неожиданностью.

Неожиданным было то, что эти проблемы теперь должен был решать именно он, и, как принято у нас, «без отрыва от основного производства», то есть одновременно с разработкой и созданием танков. Но А.А. Морозов оставил новому Главному не только одни проблемы, но и бесценный дар – талантливых людей. И Карцев распорядился этим наследством блестяще. Первым делом Леонид Николаевич, несмотря на отчаянное сопротивление, убрал из коллектива всех «подснежников». Введя новое штатное расписание, ему удалось значительно повысить оплату труда своим сотрудникам. Через министерство Леонид Николаевич выбил новейшее оборудование и полностью укомплектовал им конструкторское бюро, скорыми темпами было построено новое здание для персонала организации и испытательный цех, заложенный еще при Морозове.

Из воспоминаний Л.Н. Карцева: «У меня не было специальных часов или дней для приема по личным проблемам. Каждый мог зайти в любое время. Если выполнить просьбу я не мог, то не обнадеживал человека. Но если мог что-то сделать, то помогал».

Подробное описание неурядиц и проблем хорошо иллюстрирует то, в каких условиях Карцев начинал создавать свои танки. В 1953-ем году Леонид Николаевич приступил к разработке новой боевой машины, в будущем известной как танк «Т-55». Саму идею новой модели конструктор впоследствии называл «авантюрной». И это не в плане фантастичности каких-то идей по производству, здесь-то он как раз всегда твердо стоял обеими ногами на земле, а в том смысле, что отсутствовала необходимая производственная база и квалифицированные инженерно-конструкторские кадры, поскольку костяк бюро покинул Уральский танковый завод вместе с А.А. Морозовым и вернулся в Харьков. Однако, несмотря на эти, казалось бы, непреодолимые трудности, энергичный и увлеченный своим делом конструктор взялся за создание данного танка. Пройдя за два года хорошую школу, когда Карцеву в качестве рядового инженера пришлось участвовать в модернизации Т-54, Генеральный конструктор уже в октябре 1955-го года вплотную подошел к идее абсолютно новой, в полном смысле «своей» машины. После необходимых согласований и получения всех разрешений, бюро приступило к разработке «объекта 155», результатом которого и стал танк «Т-55».

Бронированная машина Т-55 вобрала в себя все принципиально новое, что было создано на то время советским танкостроением, в том числе и разработки самого Карцева. Конструктор подошёл к созданию танка, как комплексной и многофункциональной боевой единицы, ему удалось создать идеальную связку «ходовая часть – силовая передача – двигатель». Это оказало огромное влияние на дальнейшее развитие отечественных танковых войск. Кроме того, Т-55 стал первым танком в мире, созданным для действий в условиях ядерной войны.

Вслед за Т-55 КБ Карцева предложило правительству план еще более совершенного танка, будущего Т-62. К ноябрю 1958-го года было изготовлено три опытных образца «объекта 165». После испытаний и необходимых доработок «объект 165» превратился сначала в «объект 166», а затем в 167-ой. Все вместе они воплотятся летом 1961-го года в конкретный танк «Т-62». В серийное производство «Т-62» пошел 1 июля 1962-го года.

При разработке новых машин Карцев внимательно следил за велениями времени и угрозами со стороны возможных противников. На его танках были впервые установлены приборы ночного видения, двухплоскостной стабилизатор пушки для стрельбы с ходу, оборудование для защиты от поражающих факторов в ядерной войне. Леонид Николаевич стал инициатором разработки 115-мм гладкоствольной танковой пушки, а также применения газотурбинного двигателя в первом в мире танке («объект 167Т») с моторно-трансмиссионной установкой. В дальнейшем это направление развилось в танк Т-80. И это далеко не все, что придумал, сконструировал и внедрил Карцев.

22 октября 1962-го года во время очередного показа на бронетанковом полигоне Хрущев неожиданно сказал: «Танк должен, как крот, уметь закапываться в землю». Наступила пауза. Никто не был готов ответить главе государства, включая Р.Я. Малиновского и П.А. Ротмистрова. Видя их замешательство, вперед вышел Карцев и сказал: «Никита Сергеевич! Танк, зарытый в землю, уже не танк, а что-то другое. Танк – это наступательное , с высокими требованиями к маневренности...».

В 1966-ом году его наградили орденом Ленина, а в 1968-ом присвоили последнее звание: генерал-майор-инженер. Кроме недюжинного таланта и поразительной работоспособности Леонид Николаевич поражал окружающих еще одной своей способностью. Умение одновременно успешно трудиться сразу над несколькими сложнейшими проектами. Например, невероятно трудная работа по разработке, испытаниям и внедрением в серийное производство Т-55 и Т-62 не мешала Карцеву заниматься идеей создания истребителя танков. В 1965-ом году истребитель танков «ИТ-1», вооруженный установкой радиоуправляемых ракет «Дракон», был принят на вооружение. Великолепная машина могла вести огонь и с места, и в движении по любой местности, активная зона поражения танков противника составляла от трехсот до трех тысяч метров. Потенциальные противники на Западе еще только начинали собственные разработки аналогов ИТ-1. За создание этого принципиально нового в оперативно-тактическом отношении оружия, опередившего мировое танкостроение на двадцать лет, Л.Н. Карцев был награжден Государственной премией СССР. К сожалению, вскоре эту машину сняли с вооружения, как объяснял сам Леонид Николаевич, из-за отрицательного отношения к ней ГБТУ и ГРАУ (Главного бронетанкового управления и Главного ракетно-артиллерийского управления). ИТ-1 требовал создания отдельных, самостоятельных подразделений на уровне батальонов и полков, что не укладывалось в устоявшиеся, более привычные военным формы использования бронетехники. Для этого пришлось бы ломать боевые уставы, вводить новый регламент взаимодействия с традиционными боевыми единицами, переучивать комсостав. Военная бюрократия ради спокойной жизни успешно «утопила» первенца новой ветки мирового танкостроения.

Из воспоминаний Л.Н. Карцева: «Обнаруживая причины поломок узлов и механизмов, я часто убеждался в том, что они происходят из-за невнимания конструкторов к «нештатным» ситуациям. Этот опыт научил меня делать так, чтобы в разработке учитывались любые ситуации, особенно такие, которые сами конструкторы называют «расчетом на дурака».

К началу семидесятых годов в войска поступили усовершенствованные модели Т-62А и Т-62К. В это же время Леонид Николаевич проработал основные параметры будущего Т-72, признанного лучшим танком в мире во второй половине XX-го века и выпущенного в нашей стране в количестве более тридцати тысяч единиц, часть из которых и ныне стоит на вооружении в ряде стран мира. По критерию «стоимость-эффективность» этому танку нет конкурентов. После того, как прошли заводские и полигонные испытания образцов будущего Т-72, в начале 1972-го года приступили к войсковым испытаниям. Но...

…все это уже происходило без Карцева. Судьбы людей, а конструкторов вооружения в особенности, во многом зависят от политического руководства страной. В любые времена и при любых режимах. В 1964-ом году был снят Н.С. Хрущев и Первым секретарем ЦК КПСС стал Л.И. Брежнев. К 1968-му году Леонид Ильич уже неплохо «окопался» на своем месте, заменив многих руководителей хрущевской поры на своих людей. Те, в свою очередь, рассаживали везде, куда могли дотянуться, членов личных «команд». Изменения коснулись и Министерства обороны совместно с Министерством транспортного машиностроения.

В начале 1968-го года Карцева вместе с группой конструкторов, работавших над «объектом 172», вызвали в Москву. Тогдашний председатель Научно-технической комиссии (НТК ГБТУ) генерал Радус-Зенькович повел Карцева к маршалу П.П. Полубоярову, командующему танковыми войсками. В разговоре с ним Карцев узнал об истинной цели срочной командировки. Старый директор «Уралвагонзавода», не поладивший с новым министерским руководством, подал заявление об уходе, и Леонида Николаевича попросили высказать свое мнение по поводу нескольких кандидатур на столь высокую должность. Карцев, в котором на всю жизнь осталась бесконечно обаятельная наивность крестьянского паренька и видевший лишь хорошее в любом человеке, высказался в пользу некоего Крутякова Ивана Федоровича, трудившегося заместителем директора «Вагонки» по коммерческой деятельности. Новый директор, не проработав на своем посту и нескольких месяцев, выступил против реализации «объекта 172», назвав это стратегической ошибкой. Карцев, естественно, не согласился с ним. Конфликт принял такие угрожающие размеры, что Главный конструктор был вынужден обратиться с письмом в ЦК КПСС с просьбой освободить его от занимаемой должности. В августе 1969-го года просьба Карцева была удовлетворена. Система выплюнула неудобную и непослушную деталь.

На организованном вечере Леонид Николаевич попрощался со своим коллективом. Инженеры конструкторского бюро, веселые ребята, зная, что Карцев никогда не был охотником, помимо прочих подарков торжественно вручили своему любимому руководителю целый охотничий комплект, включавший ружье и макеты подсадных уток. А рабочие опытного цеха подарили талантливому разработчику сделанный их руками макет будущего Т-72.

Леонид Николаевич навсегда покинул Нижний Тагил. В Москве ему дали должность заместителя председателя научно-танкового комитета ГБТУ, где он и проработал следующие десять лет. В 1973-ем году он участвовал в поездке в Египет, на Синайский полуостров. На новом месте неугомонный Карцев продолжил борьбу за Т-72 и добился своего – танк приняли на вооружение в 1973-ем году. Однако многие высокопоставленные чиновники из ЦК КПСС и Минобороны не смогли ему этого простить. В пятьдесят пять лет в расцвете сил его уволили из армии и отправили на пенсию. Далее уже пошла мелкая месть: «на гражданке» ему не дали работать по основной специальности, не отмечались на высшем уровне «круглые даты», хотя танкисты и танкостроители настаивали на этом, вычеркнули из списков «заслуженных». Долгие годы, вплоть до начала девяностых, Леонид Николаевич Карцев работал в московском НИИ двигателей. 13 апреля 2013-го года последнего из великих «К» не стало.

В 1974-ом году за разработку Т-72 группа лиц, практически не участвовавших в его создании, включая Крутякова, которому Леонид Николаевич по наивности помог усесться в кресло директора Уральского танкового завода, получила звание лауреатов Государственной премии СССР. А авторов уникальных узлов и механизмов танка Л.А. Вайсбурга, Ю.А. Ковалева, С.П. Петракова в этом списке не оказалось. Как впрочем, и самого Карцева, который не упомянут ни в одном официальном документе. Хотя все, имеющие отношение к отечественной бронетехнике, услышав его фамилию, вытягиваются в струнку, выражая тем самым бесконечное уважение. Стоит отметить, что наслаждаться наградами и властью Крутякову пришлось недолго, вскоре, после многочисленных неудач и падения уровня производства, он был снят с должности.

Главным конструктором Леонид Николаевич проработал всего шестнадцать лет. За этот не такой уж и длинный период под руководством Карцева было разработано двадцать шесть образцов бронетехники, десять из которых были приняты на вооружение и запущены в серийное производство. А танки «Т-55» и «Т-62» полтора десятка лет составляли хребет Советской Армии, а также армий стран Варшавского договора и десятков других зарубежных государств. Эти машины доказали свои великолепные боевые качества в условиях пустынь и джунглей, высоко в горах и на равнине. О танках Карцева говорили, что их нет лишь в Антарктике.

Тем не менее гениальный конструктор не получил от правительства никаких высоких званий, награды его скромны, как и характер этого потрясающего человека. Поощрения в нашей стране очень часто не соответствуют совершенным деяниям. Сегодня можно наблюдать, как звездам шоу-бизнеса вручают ордена «За заслуги перед Отечеством». А людей, чьи подвиги перед страной поистине огромны, государственное признание, наоборот, обходит стороной. Лишь благодаря усилиям бывших коллег Карцева пару лет назад в деревне Скомово Ивановской области, где родился великий конструктор, ему был установлен прижизненный памятник – танк Т-62.

Источники информации:
http://otvaga2004.ru/tanki/istoriya-sozdaniya/karcev-vospominaniya/
http://function.mil.ru/news_page/country/more.htm?id=11250086@egNews
http://www.ualberta.ca/~khineiko/MK_2000_2003/1124011.htm
http://maxpark.com/user/3965372039/content/1751369

Ctrl Enter

Заметили ошЫ бку Выделите текст и нажмите Ctrl+Enter

Гражданство:

СССР СССР →Россия Россия

Дата смерти: Награды и премии:

Леони́д Никола́евич Ка́рцев (21 июля (19220721 ) - 13 апреля ) - генерал-майор в отставке, кандидат технических наук (). С 1953 по 1969 год - Главный конструктор Уральского вагоностроительного завода . Лауреат Государственной премии СССР (1969 год).

Биография

Затем работал в Москве в аппарате Министерства обороны, научно-исследовательском институте двигателей.

Награды и премии

Лауреат Государственной премии СССР (1968). Награждён орденами Ленина (1966), Красной Звезды (), медалями.

Мемуары

Карцев Л.Н. . - Техника и вооружение. - 2008, №№ 1-5, 8, 9, 11.

Напишите отзыв о статье "Карцев, Леонид Николаевич"

Литература

К 90-летию главного конструктора танков (рус.) // Техника и вооружение вчера, сегодня, завтра. - 2012. - Август (№ 08 ). - С. 48 .

Ссылки

pro-tank.ru/blog/966-designer-tanks-leonid-kartsev

Примечания

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Карцев, Леонид Николаевич

31 го декабря, накануне нового 1810 года, le reveillon [ночной ужин], был бал у Екатерининского вельможи. На бале должен был быть дипломатический корпус и государь.
На Английской набережной светился бесчисленными огнями иллюминации известный дом вельможи. У освещенного подъезда с красным сукном стояла полиция, и не одни жандармы, но полицеймейстер на подъезде и десятки офицеров полиции. Экипажи отъезжали, и всё подъезжали новые с красными лакеями и с лакеями в перьях на шляпах. Из карет выходили мужчины в мундирах, звездах и лентах; дамы в атласе и горностаях осторожно сходили по шумно откладываемым подножкам, и торопливо и беззвучно проходили по сукну подъезда.
Почти всякий раз, как подъезжал новый экипаж, в толпе пробегал шопот и снимались шапки.
– Государь?… Нет, министр… принц… посланник… Разве не видишь перья?… – говорилось из толпы. Один из толпы, одетый лучше других, казалось, знал всех, и называл по имени знатнейших вельмож того времени.
Уже одна треть гостей приехала на этот бал, а у Ростовых, долженствующих быть на этом бале, еще шли торопливые приготовления одевания.
Много было толков и приготовлений для этого бала в семействе Ростовых, много страхов, что приглашение не будет получено, платье не будет готово, и не устроится всё так, как было нужно.
Вместе с Ростовыми ехала на бал Марья Игнатьевна Перонская, приятельница и родственница графини, худая и желтая фрейлина старого двора, руководящая провинциальных Ростовых в высшем петербургском свете.
В 10 часов вечера Ростовы должны были заехать за фрейлиной к Таврическому саду; а между тем было уже без пяти минут десять, а еще барышни не были одеты.
Наташа ехала на первый большой бал в своей жизни. Она в этот день встала в 8 часов утра и целый день находилась в лихорадочной тревоге и деятельности. Все силы ее, с самого утра, были устремлены на то, чтобы они все: она, мама, Соня были одеты как нельзя лучше. Соня и графиня поручились вполне ей. На графине должно было быть масака бархатное платье, на них двух белые дымковые платья на розовых, шелковых чехлах с розанами в корсаже. Волоса должны были быть причесаны a la grecque [по гречески].
Все существенное уже было сделано: ноги, руки, шея, уши были уже особенно тщательно, по бальному, вымыты, надушены и напудрены; обуты уже были шелковые, ажурные чулки и белые атласные башмаки с бантиками; прически были почти окончены. Соня кончала одеваться, графиня тоже; но Наташа, хлопотавшая за всех, отстала. Она еще сидела перед зеркалом в накинутом на худенькие плечи пеньюаре. Соня, уже одетая, стояла посреди комнаты и, нажимая до боли маленьким пальцем, прикалывала последнюю визжавшую под булавкой ленту.
– Не так, не так, Соня, – сказала Наташа, поворачивая голову от прически и хватаясь руками за волоса, которые не поспела отпустить державшая их горничная. – Не так бант, поди сюда. – Соня присела. Наташа переколола ленту иначе.
– Позвольте, барышня, нельзя так, – говорила горничная, державшая волоса Наташи.
– Ах, Боже мой, ну после! Вот так, Соня.
– Скоро ли вы? – послышался голос графини, – уж десять сейчас.
– Сейчас, сейчас. – А вы готовы, мама?
– Только току приколоть.
– Не делайте без меня, – крикнула Наташа: – вы не сумеете!
– Да уж десять.
На бале решено было быть в половине одиннадцатого, a надо было еще Наташе одеться и заехать к Таврическому саду.
Окончив прическу, Наташа в коротенькой юбке, из под которой виднелись бальные башмачки, и в материнской кофточке, подбежала к Соне, осмотрела ее и потом побежала к матери. Поворачивая ей голову, она приколола току, и, едва успев поцеловать ее седые волосы, опять побежала к девушкам, подшивавшим ей юбку.
Дело стояло за Наташиной юбкой, которая была слишком длинна; ее подшивали две девушки, обкусывая торопливо нитки. Третья, с булавками в губах и зубах, бегала от графини к Соне; четвертая держала на высоко поднятой руке всё дымковое платье.
– Мавруша, скорее, голубушка!
– Дайте наперсток оттуда, барышня.
– Скоро ли, наконец? – сказал граф, входя из за двери. – Вот вам духи. Перонская уж заждалась.
– Готово, барышня, – говорила горничная, двумя пальцами поднимая подшитое дымковое платье и что то обдувая и потряхивая, высказывая этим жестом сознание воздушности и чистоты того, что она держала.

От редакции

С этого номера мы начинаем публикацию воспоминаний бывшего главного конструктора отдела 520 Уралвагонзавода (УКБТМ), лауреата Государственной премии СССР, кандидата технических наук, генерал-майора инженерно-технической службы Леонида Николаевича Карцева, которому 21 июля 2007 г. исполнилось 85 лет.

Леонид Николаевич занимал должность главного конструктора танкового КБ Уралвагонзавода с 1953 по 15 августа 1969 г. Под его руководством было создано большое количество образцов бронетанковой техники, включая такие прославленные боевые машины как танки Т-54А, Т-54Б, Т-55, Т-55А, Т-62 и Т-62А, получившие мировое признание и известность. Он заложил основы конструкции Т-72, признанного лучшим танком мира второй половины XX века.

Не вызывает сомнений тот факт, что уральская школа танкостроения, созданная в годы Великой Отечественной войны 1941–1945 гг., окрепшая в трудные послевоенные годы, в наши дни является лидирующей в отечественном и мировом танкостроении. И в этом огромная заслуга Леонида Николаевича Карцева и его преемников.

Редакция выражает глубокую признательность специалистам ФГУП «УКБТМ» и музея Уралвагонзавода за помощь и содействие при подготовке этой публикации и сделанные ими существенные замечания и комментарии, позволившие более полно и объективно показать особенности работы танкового КБ в описываемый период. Здесь необходимо отметить вклад заместителя директора ФГУП «УКБТМ» И. Н. Баранова, ветерана УКБТМ Э.Б. Вавилонского и начальника музейного комплекса Уралвагонзавода А. В. Пислегиной.

Особая благодарность ветеранам ГБТУ П. И. Кириченко, Г. Б. Пастернаку и М.М.Усову, которые работали с Леонидом Николаевичем Карцевым много лет. Без них эти воспоминания вряд ли увидели бы свет.

Вместо пролога

Конструкторское бюро, создавшее танк Т-34, вместе с коллективом Харьковского паровозостроительного завода (ХПЗ) осенью 1941 г. было эвакуировано из Харькова в Нижний Тагил на Уралвагонзавод, где в короткие сроки было организовано и развернуто производство этого знаменитого танка. Вскоре Уралвагонзавод стал основным поставщиком танков. Только за военные годы завод выпустил около 26 тыс. «тридцатьчетверок».

Конструкторское бюро, возглавляемое Александром Александровичем Морозовым, проделало огромную работу по упрощению узлов и механизмов танка, повышению технологичности и снижению массы деталей, приспособлению конструкции танка к массовому производству.

В ходе производства Т-34 непрерывно совершенствовался с учетом замечаний, поступающих из войск. Была увеличена толщина брони башни, ускорено ее вращение, установлен более совершенный прицел, четырехскоростная коробка передач заменена на пятискоростную, увеличена эффективность очистки поступающего в двигатель воздуха, внедрен всережимный регулятор подачи топлива и пр. В начале 1944 г. была проведена крупная модернизация танка: вместо 76-мм орудия установили пушку калибра 85 мм. В результате этой модернизации танк получил наименование Т-34-85.

К концу войны КБ приступило к разработке танка Т-44, ставшего прообразом танка Т-54, который был разработан и запущен в серийное производство уже после окончания войны.

К сожалению, начало серийного производства танка Т-54 показало, что в его конструкции были серьезные недоработки, особенно в аспекте надежности. Из Белорусского военного округа, куда направили первые серийные танки Т-54, посыпались жалобы во все инстанции, вплоть до Политбюро ЦК КПСС.

Для обеспечения полноценной доработки конструкции танка Т-54 Политбюро приняло решение о задержке серийного выпуска этих танков на один год. Весь 1949 г. танковое производство на трех ведущих заводах страны было остановлено.

Одной из основных причин несовершенства конструкции танка Т-54 была малочисленность конструкторского бюро Уралвагонзавода. Дело в том, что после освобождения Харькова в 1943 г. многие специалисты завода им. Коминтерна, эвакуированные в Нижний Тагил, стали возвращаться на родину. В результате и без того небольшое конструкторское бюро стало быстро терять кадры.

В этой обстановке в 1949 г. вышло постановление Совета Министров СССР о прикомандировании к Уралвагонзаводу группы из пятнадцати выпускников инженерных факультетов Военной академии бронетанковых и механизированных войск Советской Армии, в число которых попал и я.

В эту группу включили лучших выпускников. Основную часть составляли офицеры в звании капитанов. Самому молодому из нас было всего 25 лет, самому старшему – 35. Почти все участвовали в Великой Отечественной войне, в основном, на технических должностях. Все бы хорошо, но уже через год в нашей группе осталось только десять человек. Двоим не дали допуска к секретной работе и отправили в войска, где они дослужились: один до генерал-майора, а другой до генерал-полковника. Трое коренных москвичей попали в Нижний Тагил по недоразумению: при распределении им сказали, что КБ, куда они назначаются, находится в Москве, на Садово-Сухаревской улице. На самом деле это был адрес Министерства транспортного машиностроения, которому в то время подчинялся Уралвагонзавод. Поэтому двое из них, не желая покидать столицу, тут же поступили в адъюнктуру при Академии, а третий устроился работать в отдел испытаний Минтрансмаша.

В Нижнем Тагиле

По прибытии в Нижний Тагил большинство из нас были распределены по конструкторским группам КБ и только двое – в исследовательское бюро. Я попал в группу трансмиссии, руководителем которой был один из основных разработчиков трансмиссии танка Т-34, лауреат Сталинской премии Абрам Иосифович Шпайхлер.

Для начала нам всем поручили провести расчеты основных узлов и механизмов танка Т-54, поскольку до нас никто в КБ таких расчетов не делал. Мне достался расчет планетарного механизма поворота танка (ПМП), который я выполнил за две недели. Руководитель группы остался доволен результатом моей работы. Это окрылило меня и, закончив расчеты, я решился подать рацпредложение. Суть его была в том, чтобы уменьшить число сателлитов планетарного ряда. В результате оказались лишними четыре шарикоподшипника, два сателлита, две оси и несколько более мелких деталей, снижалась трудоемкость изготовления ПМП. Экономическая эффективность этого предложения была бесспорной, и оно было принято для испытаний.

В сравнительно короткое время, увлекшись работой, я завершил новую конструкцию сапуна гитары, усиленного привода к генератору, улучшенного уплотнения выключающего механизма ПМП и другие работы по совершенствованию отдельных узлов трансмиссии.

Мне, тогда начинающему конструктору, в охотку была любая работа. Работать было интересно еще и потому, что в нашем КБ удивительно гармонично сочетались опыт бывалых и задор молодых. Быстрому достижению хороших результатов способствовала также живая связь между различными конструкторскими группами.

Вспоминаю, как в 1950 г. КБ получило задание разработать на базе танка Т-54 бронетягач-эвакуатор, который впоследствии получил название БТС-2. В этом тягаче предусматривалась лебедка для намотки и укладки троса, которую разрабатывала группа ходовой части. В задачу нашей группы входила разработка привода к этой лебедке.

Привод состоял из гитары, понижающего редуктора и предохранительного фрикциона. Гитару поручили разрабатывать опытному конструктору И.З. Ставцеву, редуктор – опытному конструктору А.И. Шеру и моему однокашнику Ф.М. Кожухарю, а фрикцион – двум молодым: В.И. Мазо и мне.

Конечно же, случалось и так, что завод выполнял задания, мягко говоря, неспецифичные, непрофильные. В таких случаях стимулировать работу конструкторов и производственных цехов приходилось также «нештатными» средствами. В 1951 г. завод получил задание на изготовление двух силовых агрегатов для бурения скважин: силового агрегата лебедки и силового агрегата насоса. Сами лебедка и насос изготовлялись другими предприятиями. В задачу нашего завода входило смонтировать на раме моторную установку с двигателем и приводы к силовым агрегатам лебедки и насоса. Это поручили мне и В.Н. Бенедиктову из моторной группы. С этой работой мы справились в относительно короткие сроки.

Сборку агрегатов вели в вагоносборочном цехе, для которого подобное задание было, конечно же, непрофильным. Несмотря на это, трудились быстро и качественно. Я долго не мог понять, что же стимулировало ударную работу. Уже после сдачи заказа начальник цеха К. С. Журавский раскрыл секрет: кто-то из технологов записал в карту сборки расход 25 литров спирта на каждый агрегат. По технологии в этом не было никакой необходимости, и спирт расходился для личной потребности. Вот, что оказалось стимулом...

В КБ активно занялись и рационализаторской деятельностью. Я задался целью охватить ею все моторно-трансмиссионное отделение, в котором наиболее близким мне по духу был В.Н. Венедиктов. Ходили по заводу мы, как правило, вместе, и нас вскоре прозвали «молочными братьями». Наше увлечение рационализацией стало давать ощутимые результаты. Вот несколько запомнившихся примеров.

Любое заимствование и использование размещаемых здесь материалов – только с разрешения администрации сайта «Отвага» и редакции журнала «Техника и вооружение»

Администрация сайта «Отвага» благодарит редакцию журнала «Техника и вооружение» за любезно предоставленный материал для публикации.

От редакции. С этого номера мы начинаем публикацию воспоминаний бывшего главного конструктора отдела 520 Уралвагонзавода (УКБТМ), лауреата Государственной премии СССР, кандидата технических наук, генерал-майора инженерно-технической службы Леонида Николаевича Карцева, которому 21 июля 2007 г. исполнилось 85 лет.

Редакция выражает глубокую признательность специалистам ФГУП «УКБТМ» и музея Уралвагонзавода за помощь и содействие при подготовке этой публикации и сделанные ими существенные замечания и комментарии, позволившие более полно и объективно показать особенности работы танкового КБ в описываемый период. Здесь необходимо отметить вклад заместителя директора ФГУП «УКБТМ» И.Н. Баранова, ветерана УКБТМ Э.Б. Вавилонского и начальника музейного комплекса Уралвагонзавода А.В. Пислегиной.

Особая благодарность ветеранам ГБТУ П.И. Кириченко, Г.Б. Пастернаку и М.М. Усову, которые работали с Леонидом Николаевичем Карцевым много лет. Без них эти воспоминания вряд ли увидели бы свет.

Вместо пролога

В Нижнем Тагиле

Конечно же, случалось и так, что завод выполнял задания, мягко говоря, неспецифичные, непрофильные. В таких случаях стимулировать работу конструкторов и производственных цехов приходилось также «нештатными» средствами. В 1951 г. завод получил задание на изготовление двух силовых агрегатов для бурения скважин: силового агрегата лебедки и силового агрегата насоса. Сами лебедка и насос изготовлялись другими предприятиями. В задачу нашего завода входило смонтировать на раме моторную установку с двигателем и приводы к силовым агрегатам лебедки и насоса. Это поручили мне и В.Н. Венедиктову из моторной группы. С этой работой мы справились в относительно короткие сроки.

Сборку агрегатов вели в вагоносборочном цехе, для которого подобное задание было, конечно же, непрофильным. Несмотря на это, трудились быстро и качественно. Я долго не мог понять, что же стимулировало ударную работу. Уже после сдачи заказа начальник цеха К.С. Журавский раскрыл секрет: кто-то из технологов записал в карту сборки расход 25 литров спирта на каждый агрегат. По технологии в этом не было никакой необходимости, и спирт расходился для личной потребности. Вот, что оказалось стимулом…

Вентилятор системы охлаждения танка имел 24 лопатки. Мы предложили сократить число лопаток до 18. Казалось бы, вопреки логике, но это привело не только к снижению металлоемкости и трудоемкости изготовления вентилятора, но и к повышению его производительности.

Особо запомнился случай с котлом подогревателя системы охлаждения танка Т-54.

Проходя как-то мимо танка с работающим подогревателем, я увидел выходящий из трубы котла черный дым. Мне такая работа котла не понравилась, и я решил разобраться в причинах столь сильного дымления.

Внимательно прочитав всю имеющуюся в заводской библиотеке литературу по аэродинамике горения и конструкциям водяных котлов (в том числе книгу академика С.П. Сыромятникова «Паровоз» и докторскую диссертацию академика П.Л.Чебышева «Теория газовой струи»), я пришел к твердому убеждению, что котел спроектирован неграмотно. По форме и устройству он являл собой уменьшенную копию котла паровоза. Но дефицит топочного объема и объема камеры сгорания не позволяли топливу сгорать полностью. Вследствие этого жаровые трубы быстро забивались сажей. С этим злом конструкторы подогревателя смирились настолько, что в комплекте ЗИП танка была предусмотрена даже так называемая «щетка-сметка».

Деликатность момента заключалась в том, что такую конструкцию предложил сам А.А. Морозов. Он еще в детстве хорошо изучил паровоз, благодаря отцу, который работал на паровозостроительном заводе. Считая себя знатоком «котельного дела», он не видел необходимости в разработке новой конструкции котла и считал «паровозную» схему оптимальной.

Зная, как болезненно Морозов воспринимает критику его идей, мы с Венедиктовым решили искать новую конструкцию котла. Работали по вечерам дома, благо я привез после окончания академии кроме кровати еще и чертежную доску. Вскоре проект нового котла был готов. По внешним габаритам и установочным размерам он был идентичен существующему, но по устройству… Вместо жаровых труб внутри котла размещался цилиндр, заполняемый охлаждающей жидкостью, поступающей из наружного цилиндра по четырем трубам, которые одновременно выполняли роль крепежных деталей внутреннего цилиндра. Благодаря такой схеме увеличился объем камеры сгорания, а горение топлива происходило по всей длине котла.

Как мы и ожидали, Морозов это предложение сразу отверг и не дал разрешения на выпуск рабочих чертежей и изготовление опытных образцов. Мы сделали к нему еще два «захода», но с каждой новой попыткой его раздражение только усиливалось. И тогда мы решились на «военную хитрость».

В то время у нас как раз появился способ изготовления синек с карандашных калек. Взяв несколько уже ненужных чертежей, мы стерли с них все, кроме штампа со всеми утверждающими и прочими подписями, включая подпись Морозова. Вместо стертых изображений мы нанесли чертежи нового котла подогревателя… Когда по нашим чертежам в опытном цехе изготовили изделие, оказалось, что это… котел подогревателя.

Вместе с исследователем Чуйковым мы втайне от всех проверили работу котла на стенде: охлаждающая жидкость стала нагреваться быстрее, а черный дым исчез. Завершив испытания нового котла, мы явились «с повинной» к Морозову. Выслушав нас, он улыбнулся и разрешил продолжать работу на законных основаниях, издав предварительно приказ о запрете снимать синьки с чертежей, выполненных карандашом.

По результатам испытаний новый котел подогревателя был внедрен в серийное производство, а щетка-сметка была навечно исключена из комплектации танка. За эту работу мы с Венедиктовым получили премию, на которую купили по фотоаппарату «Зенит».

Новый котел подогревателя предотвратил и ожидавшую завод неприятность. Через три–четыре года старые котлы на эксплуатируемых танках стали течь из-за коррозии жаровых труб, для изготовления которых применялись бесшовные трубы из углеродистой стали. Новые котлы этого дефекта не имели, так как все детали, соприкасающиеся с огнем, были выполнены из нержавеющей стали.

Неожиданное назначение

Вернусь в 1951 г. В ноябре главному конструктору Уралвагонзавода А.А. Морозову в Кремлевской больнице была сделана операция по поводу язвы желудка. Не могу сказать, как связаны эти два события, но уже в декабре этого же года он был назначен главным конструктором Харьковского завода транспортного машиностроения, к тому времени уже восстановленного.

У нас же на Уралвагонзаводе исполняющим обязанности главного конструктора был поставлен пятидесятичетырехлетний А.В. Колесников. Еще до войны Анатолий Васильевич был заместителем тогдашнего главного конструктора ХПЗ М.И. Кошкина, создателя легендарной «тридцатьчетверки».

К моменту моего прибытия на Уралвагонзавод Колесников возглавлял обслуживание серийного производства и модернизацию танка Т-54 и в отсутствие Морозова, как правило, замещал его. Это был опытный руководитель, лауреат Сталинской премии, выпускник Военной академии бронетанковых и механизированных войск. Ни у кого из нас не возникало и мысли о том, что кто-то другой будет утвержден в должности, освобожденной А.А. Морозовым. Однако прошел 1952 г., начался 1953 г., а его все не утверждали.

В конце января 1953 г. я, назначенный к тому времени главным конструктором по установке в танк нового стабилизатора пушки «Горизонт», был занят вычерчиванием трассы гидрошлангов, идущей от гидроусилителя к силовому цилиндру. Неожиданно в комнату входит секретарь главного конструктора и говорит, что меня вызывает директор завода Иван Васильевич Окунев.

Я, естественно, был удивлен, так как в рабочей обстановке с директором никогда не встречался, да и видел-то его всего только раз проходящим по заводу: среднего роста, коренастый, походка тяжелая, взгляд хмурый…

Старые работники КБ рассказывали: И.В. Окунев после окончания Уральского политехнического института был направлен на Уралвагонзавод, где еще до войны прошел путь от мастера цеха до главного технолога завода.

В связи с тем, что И.В. Окунев не имел опыта производства танков, с началом их выпуска на Уралвагонзаводе главным технологом завода был назначен «харьковчанин», а Иван Васильевич стал его заместителем. В конце же войны Окунев вновь стал главным технологом завода, после войны работал главным инженером, а в 1949 г. стал директором завода. По слухам я знал, что он человек волевой, организованный, но неразговорчив, грубоват, всех называет на «ты», может обидно одернуть в разговоре.

Конструкторское бюро размещалось на четвертом этаже, а кабинет директора завода – в том же подъезде на втором этаже. Через минуту я был у директорского кабинета. Войдя, я сразу отметил: кабинет очень маленький, никаких портретов на стенах, ни одной бумажки на столе.

И.В. Окунев хмуро посмотрел на меня и спросил: «Танки знаешь?» Я смущенно ответил: «Видимо, знаю. Окончил в 1942 г. с отличием танковое училище, на фронте был танковым механиком, после войны с золотой медалью окончил бронетанковую академию, четвертый год работаю конструктором в танковом КБ» .

«Будешь работать главным конструктором , – сказал он и после небольшой паузы продолжил. – После обеда зайди к моему помощнику по кадрам, возьми у него пакет и завтра же поезжай в Свердловск в обком партии» .

Тем первая встреча с И.В. Окуневым у меня и закончилась.

На другой день меня принял начальник промышленного отдела Свердловского обкома КПСС Грязнов. Он попросил меня рассказать о происхождении, поинтересовался моими родственниками, спросил, нет ли среди них осужденных или бывших в оккупации. Я ответил, что мои предки потомственные крестьяне Владимирской губернии, родители до 1934 г. работали в колхозе, а в 1934 г. мы переехали на Петровский спиртзавод Ивановской области. Отец умер, мать работает уборщицей. Никаких родственников осужденных, бывших в оккупации и живущих за границей у меня нет. После окончания беседы Грязнов предложил мне пообедать в обкомовской столовой и зайти после этого вновь к нему. Когда я вернулся, он вручил мне пакет и сказал, что могу ехать обратно. Приехав вечером домой, я этот пакет на другой день передал начальнику отдела кадров завода Н.С. Коваленко. Спустя неделю Коваленко звонит мне: «Вам оформлена командировка в Москву. Зайдите ко мне за ней и за пакетом, который надлежит передать начальнику Главтанка (Главное управление танкостроения Министерства транспортного машиностроения СССР) Н.А. Кучеренко» .

Николая Алексеевича Кучеренко я знал очень неплохо, несколько раз встречался с ним по совместной, чаще общественной работе. Выходец из нашего КБ, он в годы войны был заместителем у А.А. Морозова и уже после войны был назначен главным конструктором Главтанка.

В 1950 г. было создано Всесоюзное научно-техническое общество (НТО), членом которого, заплатив вступительный взнос в размере 10000 рублей, стал и Уралвагонзавод. Председателем заводской организации НТО стал Кучеренко, работавший тогда главным инженером завода, а меня избрали секретарем танковой секции. Я периодически утверждал у него планы, отчеты и другие бумаги, связанные с работой этого общества. Часто общаясь в те годы с Н.А. Кучеренко, я открыл в нем внимательного и добропорядочного человека. Прочтя привезенные мною в пакете бумаги и поговорив немного о работе КБ, Николай Алексеевич повел меня к заместителю министра транспортного машиностроения С.Н. Махонину. Никогда до той поры не встречаясь с Махониным, я много слышал о нем. До войны он был начальником дизельного отдела, начальником ОТК на заводе им. Коминтерна, в войну – главным инженером Челябинского тракторного завода. После войны Сергей Нестерович Махонин возвратился в Харьков, стал директором завода им. Коминтерна, а затем начальником Главтанка и, наконец, заместителем министра. По рассказам, он и характером и внешним видом был схож с Окуневым. Мне запомнился рассказ Колесникова о его первой встрече с Махониным.

После выпуска из академии А.В. Колесников получил назначение на завод им. Коминтерна. Как-то вернувшись с полигонных испытаний опытного образца танка, он должен был доложить о результатах Махонину. Старые работники завода предупредили молодого инженера-исследователя, чтобы доклад был четким, ясным и не занимал более пяти минут. Тщательно отрепетировав и проверив доклад на коллегах, Анатолий Васильевич вошел в кабинет директора завода. Отбарабанив свои пять минут и мысленно поздравив себя с успехом, он ждал чего-то похожего на похвалу. После тяжелой паузы Махонин неожиданно сказал: «Ну и болтун же ты, браток. Можешь идти…»

С.Н. Махонин принял Н.А. Кучеренко и меня в своем кабинете, внимательно выслушал доклад и рекомендацию и сказал: «Пошли к министру!»

Министром транспортного машиностроения СССР был Ю.Е. Максарев. Он приветливо принял нас, предложил сесть и повел разговор о проблемах Уралвагонзавода и КБ. Как оказалось, он хорошо знал эти проблемы, поскольку в годы войны какое-то время был директором Вагонки. Разговор получился обстоятельным, конкретным. Юрий Евгеньевич знал и помнил многих заводчан, был точен в характеристиках, доброжелателен. В ходе беседы Кучеренко высказал мысль о том, что Карцеву было бы целесообразнее поработать сначала заместителем главного конструктора, а уж затем, приобретя опыт, – главным конструктором. Министр с этой мыслью не согласился, сказав: «В этом случае «старики» его подомнут. Нет, давайте будем сразу рекомендовать его на должность главного конструктора, как этого желает Окунев» .

Назавтра мы с Махониным отправились в ЦК КПСС к начальнику отдела оборонной промышленности И.Д. Сербину. Войдя в кабинет, мы услышали отборные выражения, которыми Иван Дмитриевич отчитывал кого-то по телефону. Положив трубку, он еще некоторое время продолжал свою матерную риторику, чем-то сильно недовольный. На меня все это произвело гнетущее впечатление. Никогда ранее не общаясь с партийными работниками столь высокого ранга, я привык к мысли о том, что в ЦК КПСС должны работать идеальные люди. К тому же, в нашей простой рабочей семье я за всю свою жизнь не слышал от отца ни одного матерного слова. Впоследствии, встречаясь с Сербиным, я неоднократно был свидетелем того, как незаслуженно грубо он обращался с людьми, в числе которых были даже министры оборонных отраслей промышленности.

Закончив разговор, мы покинули кабинет Сербина. И сама беседа, и обстановка, в которой она проходила, оставили в моем сознании тяжелое впечатление. Махонин вместо прощания мрачно сказал: «Поезжайте домой» .

И я поехал… За время обратной дороги постепенно приучил себя к мысли, что все происшедшее со мной было какой-то злой шуткой, что нет худа без добра. Приехав домой и не сказав никому о происшедшем, я постарался сколько мог спокойно работать в своей прежней должности.

Примерно через две–три недели мне позвонил И.В. Окунев и сказал: «С завтрашнего дня садись в кресло Морозова. Из Министерства пришел приказ о твоем назначении исполняющим обязанности главного конструктора завода» . Так за два дня до смерти И.В. Сталина я неожиданно для себя и многих коллег по заводу перескочил сразу через несколько ступенек служебной лестницы.

Напечатать